Между двух огней

В VI в. в Северном Причерноморье наступила некоторая политическая стабилизация, которая, естественно, вызвала подъем экономической жизни в Таврике. В наиболее важных портах Крыма установилась власть Византийской империи.

Восстановление старых и строительство новых крепостей, о чем сообщает историк Юстиана I Прокопий²⁹, укрепило позиции Византии на полуострове. Однако положение осложнялось частыми набегами на Таврику гуннов, а в 80-е годы VI в. — вторжением тюрко-хазарских племен.

Изнурительные войны с арабами и болгарами, которые пришлось вести Византии, значительно ослабили влияние ее в Таврике. В немалой мере способствовали этому, с одной стороны, массовый прилив иконопочитателей, а с другой — явное стремление местных светских и духовных владык к независимости от империи.

Обстановка обострялась соперничеством Византии и Хазарии за политическое верховенство в этом краю. В итоге трудовому населению Таврики приходилось порой испытывать двойной гнет — со стороны собственных феодалов и одновременно пришлых хазарских властей. Разгромив болгарские племена, кочевавшие в приазовских степях, подчинив их себе и включив в свой каганат, хазары в последней четверти VI в. стали хозяевами большей части Таврики. Вторжение их сопровождалось грабежом и гибелью многих раннесредневековых поселений. Позднее в ряде крупных населенных пунктов обосновались хазарские наместники — тудуны, занимавшиеся в основном сбором дани с подвластного им населения.

Развитие феодальных отношений внутри Хазарского каганата привело в VIII в. к более глубокому социальному расслоению завоевателей. Часть пришлых хазаро-болгар, разорившись, вынуждена была перейти от кочевого хозяйства к земледелию. Подобный процесс имел место, в частности, в юго-западном Крыму.

По-видимому, хазаро-болгарские поселения были в районе Симферополя (Курцовская и Холодная балки), у села Партизанского (б. Саблы). Судя по некоторым погребениям на Заветненском могильнике, такая же картина наблюдалась и в Альминской долине³⁰.

Безопасность торговых путей, проходивших через Хазарский каганат, вызвала в VII-VIII вв. определенный экономический подъем в юго-западном Крыму. Возросла роль приморских городов, связанных транзитной торговлей с Византией, процветали в них ремесла, возродилось сельское хозяйство.

К этому времени относится появление в поселениях Таврики многочисленных тарапанов — давилен для винограда, вырубленных в скалах. Благодаря недавним раскопкам раннесредневекового могильника у села Скалистого³¹ и сельскохозяйственной усадьбы на Мангупе³² в руки исследователей попал ценный материал, позволяющий уточнить датировку этих памятников. На его основе мы можем, хотя и косвенно, но с достаточной уверенностью, отнести возникновение большинства давилен к VIII-IX вв. Видимо, зерновое хозяйство для населения юго-западного Крыма стало менее выгодным, нежели производство вина, нашедшего широкий сбыт на рынках Хазарии. Об этом красноречиво говорят и разбросанные по всему Качи-Кальону остатки тарапанов. Некоторые из них находятся в искусственных пещерах, другие — под открытым небом. В настоящее время на территории качинского «корабля» насчитывается свыше 120 подобных тарапанов, в которых можно было одновременно перерабатывать свыше 250 тонн винограда. Неподалеку от винодельческих комплексов встречаются одичавшие виноградные лозы. У многих давилен Качи-Кальона высечены в скале кресты, указывающие на присутствие здесь христианского населения. Изучение винодельческих комплексов «корабля» на Каче показывает, что в VIII-IX вв. происходит явный распад полупатриархальной общины и рост имущественного неравенства среди сельского населения Качинской долины.

Тарапан в обломке скалы.

Здесь, на Качи-Кальоне, мы видим обычно остатки небольших домов, к которым вплотную примыкают прискальные постройки. Около них чаще всего только одна вырубленная в скале винодельня. Бывает и иначе: несколько близко расположенных давилен группируются возле искусственных пещер, объединенных вырубленными в скале лестницами и переходами. Примером таких (второго типа) хозяйственных комплексов являются тарапаны и пещеры подле церкви, выдолбленной в обломке скалы (о ней речь впереди). В основном же преобладают производственные комплексы первого типа, принадлежавшие, по-видимому, сохранившим еще некоторую независимость общинникам. Комплексы второго типа указывают на наличие более зажиточных хозяйств, как правило, связанных с использованием искусственных пещер.

Возможность широкого сбыта сельскохозяйственной, прежде всего винодельческой, продукции на рынках Хазарии обусловила развитие местного гончарного ремесла: археологическими исследованиями открыт в юго-западном Крыму целый ряд гончарных производств. В печах, раскопанных близ села Трудолюбовки (б. Новый Бодрак) и в 0,5 км. к западу от Качи-Кальона, производилась по преимуществу керамическая тара: амфоры, кувшины, фляги³³.

Установлено, что в тех же гончарных печах — между густо поставленными сосудами — обжигалась и кровельная черепица. Это не могло не получить своего отражения в жизни Качи-Кальона. Среди подъемного материала здесь нередки фрагменты средневековой тары и столовой посуды, а во время земляных работ 1973 г. были открыты остатки большого каменного дома, крытого черепицей. Несколько виноградодавилен, вырубленных поблизости в скале, свидетельствуют о том, что обитатели дома занимались виноделием, причем не только для своих нужд, но и на продажу³⁴.

Развитие новых социально-экономических взаимоотношений, связанных с изменением всего характера экономики раннесредневековой Таврики, сопровождалось, как мы уже отмечали, христианизацией края. Главный источник наших знаний об этом — те данные, которые добыты за долгие годы путем раскопок и разведок.

Археологические исследования показывают, что с VIII-IX вв. резко изменяется погребальный обряд: на средневековых некрополях Таврики преобладают так называемые плитовые могилы — ямы в грунте, обложенные каменными плитами или плоской черепицей. На Качи-Кальоне такие же погребальные сооружения встречаются вблизи церквей, как пещерных, так и наземных. Некоторые вырубленные в скале гробницы в дальнейшем были расширены и превращены в так называемые «костницы», куда ссыпались кости из многократно использованных могил. По всей вероятности, каждое из таких погребальных сооружений принадлежало одной семье. Изменение погребального обряда в VIII-IX вв. вызвано было, как полагают некоторые исследователи, притоком этнически иного — иконопочитательского — населения из восточных провинций Византии³⁵.

Рост крупного, в том числе и монастырского, землевладения, ускоренное развитие феодальных отношений неизбежно вызывали разорение свободного земледельческого населения, закабаление его светскими и духовными феодалами. По-видимому, положение крестьян и ремесленников в Таврике мало отличалось от тяжелейшего положения трудящихся масс всей Византийской империи. Уплата многочисленных податей и налогов, церковной десятины и наряду с этим постоянная опасность хазарских грабежей — все это создавало, естественно, предпосылки недовольства, способного вылиться в вооруженное выступление. Надо учесть к тому же и довольно сложные, отнюдь не доброжелательные взаимоотношения Византии с Хазарией. Не находя возможным вступить в открытую борьбу с хазарами за присвоенные ими земли Таврики, Византия могла поддерживать (вернее бы сказать: не могла не поддерживать) местных феодалов, недовольных засильем хазар.

Для населения юго-западной Таврики завоеватели были вдобавок ко всему иноверцами: господствующая верхушка каганата приняла в VIII в. иудаизм (точнее: одну из его разновидностей — караимизм), в то время как у массы хазар^* даже в X в. сохранялись еще обычаи язычников. Религиозный антагонизм, несомненно, давал себя знать, подогревая антихазарские настроения. Все вместе взятое и привело в 787 г. к народному восстанию, известному в научной литературе как «восстание Иоанна Готского» — по имени его организатора и руководителя епископа Иоанна^**

^* Эту массу, судя по данным археологических источников, составляли в Крыму не собственно хазары, а подчиненные им протоболгарские языческие племена. — Ред.
^** Подробнее см. в книге этой же серии «Аю-Даг — «святая» гора».

Данные письменных и археологических источников дают право считать, что ареной действия восставших была почти вся юго-западная Таврика и прежде всего Южный берег Крыма, т. е. та территория, которая в это время составляла «Готскую» епархию, или «Готию». Восстание народа Готии во главе с епископом Иоанном и неким «господином Дороса» имело четкую цель — «чтобы страной их не владели упомянутые хазары»³⁶. Свержение иконоборческого правительства, смена власти на византийском троне и изменение политической конъюнктуры вызвали отход от восставших, т. е. прямое предательство владетеля Дороса и самого Иоанна, о чем глухо сообщает «Житие» («кто-то, несправедливо порицавший преподобного, что укрепление Готии было передано хакану и некоторые несправедливо убиты...»³⁷).

Расправа хазар с восставшими носила социально направленный характер: пострадал в основном народ Готии; власть имущие, судя по «Житию», отделались легким испугом. Даже «господин Дороса» был «хаканом пощажен», а Иоанн получил возможность бежать морем в Амастриду^*. Однако эти сведения лишь проскальзывают в «Житии»: автор его не ставил целью привлечь к ним внимание читателей.

^* Амастрида — город в Малой Азии (на территории современной Турции).

Материал, изложенный в «Житии», интересен тем, что он характеризует в какой-то степени взаимоотношения правящей верхушки Хазарского каганата с представителями местной знати. В Таврике, как и на всей территории Хазарии, более или менее крупные владетели получали широкую автономию, что, естественно, вызывало стремление добиться еще большей или даже полной независимости, используя для этого самые разнообразные социальные и религиозные мотивы.

Вспыхнувшая в Хазарии в начале IX в. гражданская война привела к ослаблению власти каганата в Таврике. Одновременно назревала печенежская угроза. Поэтому-то византийское правительство, преграждая подступы к жизненно важному для империи Херсону (средневековое название Херсонеса), создает в 30-х годах IX в. вокруг него фему — своего рода укрепленный военный округ.

Видимо, изменения в политической обстановке вызвали какие-то военные действия и столкновения хазар с местными феодалами. Не случайно археологические исследования, проведенные в юго-западном Крыму в советское время, свидетельствуют о разрушении в IX-X вв. некоторых городищ: Эски-Кермена, Кыз-Кермена и многих сельских поселений³⁸. В это же время, видимо, перестает функционировать ряд производственных гончарных комплексов, возникших столетием раньше (Баштановка, Трудолюбовка, Голубинка и др.), приходит в запустение большинство известных нам винодельческих хозяйств, в частности многие из тех, которые находились на Качи-Кальоне.

Все эти перемены, политические и социальные, отразились на международной торговле, осуществлявшейся через Хазарию. Херсон, не нуждавшийся ни в вине, ни в керамической таре, становится основным потребителем и рынком сбыта всей прочей сельскохозяйственной продукции юго-западной Таврики. В ее экономике наблюдается явная натурализация, способствовавшая замкнутости и обособленности отдельных владений. Тогда же (X в.) и позднее повсюду в Таврике, в том числе и при Качи-Кальоне, возникают мелкие укрепления — исары. Наряду с натурализацией хозяйства, это один из самых ярких признаков развитого феодализма в средневековом Крыму.

Постоянные набеги кочевых племен, появившихся в IX-X вв. в Северном Причерноморье, а также все более частые торговые и военные визиты русских — вот новые факторы, которые начинают оказывать определяющее влияние на жизнь средневековой Таврики, на ее экономику, культуру, быт.

Молодое Киевское государство стремится в это время (IX-X вв.) к непосредственной торговле с Византийской империей и всем тогдашним цивилизованным миром, без посредничества Херсона и других северопричерноморских городов. В итоге Таврика становится своего рода экономическим и культурным мостом между Русью и Византией, а заодно и местом разрешения русско-византийских конфликтов.

В противоборстве с Киевской Русью византийская дипломатия воспользовалась появлением в северопричерноморских степях печенегов. О том, какое значение имели печенеги для Таврики, писал в одном из своих трактатов Константин Багрянородный, византийский император и писатель X в. По его свидетельству, «печенежский народ живет в соседстве с областью Херсона, и если они не состоят с ними в дружбе, то могут выступить против Херсона, делать набеги и грабить.... климаты»^*39. И далее: «Русы не могут приезжать в царствующий город ромеев (Константинополь. — Ред.), если не живут в мире с печенегами...»

^* Климатами Таврики византийцы называли отдельные горные укрепленные районы вблизи Херсона.

Древнерусскому государству требовался безопасный и беспрепятственный выход к Черному морю, чего не желали ни Византия, ни занимавшийся посреднической торговлей Херсон. Однако все попытки византийских дипломатов уничтожить или хотя бы связать по рукам и ногам Киевскую Русь силами печенежских орд потерпели поражение. Более того: ромейским императорам пришлось вскоре прибегать к помощи войск киевских князей в борьбе со своими непокорными вассалами. Так, когда в 987 г. против Василия II восстал один из его полководцев Варда-Фока, император обратился за военной помощью к Владимиру Святославичу, обещая в награду выдать за него свою сестру Анну. Лукавство базилевса, медлившего с выполнением своего обещания, побудило Владимира в 989 г. осадить и взять Корсунь (Херсон) — основной оплот Византии в Таврике. Только после этого Василий II прислал Анну в Херсон, заключив с киевским князем равноправный политический и торговый союз.

Поход Владимира содействовал сближению Руси с византийской Таврикой, помог втянуть ее в орбиту русско-византийских связей. Однако и до этих событий отношения между Русью и населением юго-западного Крыма, окружавшего Херсон, были, по-видимому, дружественными. Во всяком случае, ни на одном городище или селище этого времени в предгорном Крыму пока не зафиксировано следов пожарищ или насильственных разрушений. Местное население, надо полагать, не только не противилось Владимиру, но даже, быть может, оказывало ему поддержку. Иначе он не смог бы сказать корсунянам: «Если не сдадитесь, то буду стоять хоть три года...» Судя по этому заявлению, Владимира не беспокоило поведение окружающего населения, а войска его не нуждались в продовольствии и фураже.

В XI в. русско-крымские связи ослабевают. Таврика попадает под власть половцев, заполонивших степные просторы Северного Причерноморья. Обремененные стадами пасущихся животных, новые пришельцы не смогли проникнуть в глубинные районы горного Крыма. Подтверждается это, в частности, отсутствием половецких захоронений в курганах Средней гряды, тогда как в зоне Внешней гряды они нередки. О пребывании половцев в низовьях Качи говорят некоторые курганы, на которых еще сравнительно недавно стояли «каменные бабы» — большие уродливые изваяния мужчин или женщин, держащих обеими руками у живота чашу.

С этого времени основное направление черноморской торговли переместилось на Судак и Кафу. Захирел и замер старый караванный путь из степного Крыма в Херсонес; та же участь постигла и дорогу, пролегавшую по Качинской долине на Южный берег.