Введение.

Историю можно рассматривать с двух сторон,
ее можно разделить на историю природы и историю людей.
Однако обе эти стороны неразрывно связаны.

К. Маркс и Ф. Энгельс, "Немецкая идеология".

Севернее Белогорска возвышается заметная издалека скальная громада Ак-Кая, или, как ее теперь нередко называют, - Белая скала. Высота скалы над долиной реки Биюк-Карасу (Большой Карасевки) более ста метров. Если подойти поближе, станет ясно, что обрывистая стена исполина имеет не белый, а кремовый оттенок. Начинаешь замечать и множество гротов и пещер. Их темные зевы таинственны: воображение рисует длинные тоннели, уходящие в мрак неведомых подземелий. Однако чаще всего эти творения матушки-природы оказываются совсем небольшими полостями.

Под слегка нависающим "карнизом" Белой скалы тянутся затейливые рельефные узоры, похожие на диковинные соты. Иногда их так и именуют - соты выветривания. Это так называемые корразии - результат бомбардировки обрывистых скал песчинками горных пород, переносимыми ветром.

Господствующие здесь западные ветры образовали в известняках не только мелкие ячеистые формы, но и круглые "окна", всевозможные ниши, гроты, а также стройные вертикальные "колонны", подпирающие самый верхний ярус - "крышу" Белой скалы. "Крыша" на всем километровом протяжении скалы как бы отчерчена горизонтальным "поясом выветривания" шириной около метра, сложенным из нуммулитовых известняков и песчанистых мергелей.

Подножие скалы прикрывают мощные конусы щебенчатых и мергелистых осыпей, изрезанных эрозионными рытвинами и бороздами. Издали они напоминают гигантских осьминогов, протянувших белые щупальца в сторону зеленой чащи пойменных садов. К северу от углового уступа Белой скалы на осыпях начинают встречаться огромные глыбы нуммулитовых известняков, а у самого поворота в балку Красную глыбы образуют хаотический навал, затрудняющий движение по склону.

Таков несколько упрощенный геологический разрез Белой скалы - ее западная стена.

Аналогичная картина наблюдается и в самой балке Красной, которая клином врезается в западный массив скалы на расстояние около 500 м. Приустьевая часть балки в поперечном профиле имеет вид римской цифры V. В связи с тем, что тальвег - наиболее пониженная часть балки - прижат к правому ее борту, левый борт примерно вдвое длиннее. Довольно крутые склоны, особенно левый, покрывает травянистая растительность, состоящая по преимуществу из разнотравно-злаковых видов, а в верхней части, вдоль обрывов, тянутся древесно-кустарниковые заросли из дикой яблони, низкорослого дуба, вяза, клена, боярышника, шиповника, кизила, лещины, терна, скумпии, барбариса... Нередко деревья и кустарники обвиты ломоносом и задрапированы плющом. На самом плато Белой скалы и вокруг верховьев балки, на карбонатных почвах, произрастают лугово-степные травы.

В конце апреля - начале мая левый склон балки покрывается ковром зеленой травы, над которым горят ярко-красные шапочки диких пионов. Старожилы считают, что названием своим балка обязана именно этим цветам.

Склоны балки венчает довольно высокий (10-15 м.) обрывистый скальный барьер, сложенный известняками. Подстилающие их песчанистые мергели здесь на поверхность не выходят, так как их покрывает мощная толща делювиальных, т.е. наносного происхождения, суглинков, насыщенная разной величины обломками и щебнем известняка. Это и есть тот массив почвенных напластований, участки которого на протяжении нескольких лет исследовались археологами.

В скальных бортах балки Красной, как и в западной стене массива Ак-Каи, чернеют разнообразные по форме и величине пещеры. Следует отметить, что пещеры эти находятся на разных стадиях развития и различны по происхождению, но, поскольку это вопрос узкоспециальный, его касаться не будем. Наибольший интерес в данном случае представляют те пустоты, которые связаны со стоянками палеолитического времени.

Таков замечательный природно-геоморфологический комплекс, таящий в себе одну из наиболее древних страниц истории человека.

Перед тем как приступить к рассказу об исследовании целой группы палеолитических памятников, найденных в этом районе, попытаемся окинуть взглядом проблему в целом. Проблему, в разработку которой входят и археологические раскопки у Белой скалы.

Начнем с краткого описания наиболее изученных памятников этого времени, т.е. древнекаменного века, расположенных в центральной и западной частях полуострова. Именно на их материалах строилась до сих пор вся характеристика крымского палеолита, именно они получили широкую, мировую известность. Нельзя поэтому не сказать, хотя бы вкратце, о первоисследователях - ученых, с именами которых связаны открытия наиболее значительных палеолитических местонахождений Крыма.

Первым в этом ряду стоит имя русского естествоиспытателя К. С. Мережковского. Он открыл в 1879-1880 гг. первые в России памятники мустьерской эпохи - Волчий грот на реке Бештерек (между Феодосийским шоссе и селом Мазанка) и Кобази на реке Альме (невдалеке от села Малиновка, тогда - Кобази). В те же годы он открывает и исследует стоянки позднего палеолита - Сюрень I подле деревни Биюк-Сюрень (нынешнее село Танковое) и Качинский навес на реке Каче, близ деревни Кош-Дегермен (ныне село Предущельное). Таким образом, за два года полевых работ К. С. Мережковскому удалось установить на крымском материале, что и земля России богата памятниками, не уступающими по своей ценности для науки западноевропейским.

Исследование крымского палеолита, прерванное на долгие годы, возобновилось лишь в советское время. Начало новому этапу работ положил видный ученый - археолог и антрополог - Г. А. Бонч-Осмоловский. В 1924 г. он открывает и исследует палеолитическую стоянку в гроте Киик-Коба (верховья реки Зуи), затем раскапывает Шайтан-Кобу (долина реки Бодрак), продолжает исследование Сюрени I и разведку других памятников. В результате наука обогатилась рядом ценнейших статей и трехтомной серией монографий "Палеолит Крыма". Говоря словами С.Н. Бибикова, ученика Г.А. Бонч-Осмоловского, ученый "своими блестящими исследованиями открыл новую страницу в изучении первобытной истории Крыма".

Еще одна замечательная стоянка мустьерского времени исследовалась в 1928 г. крымским археологом Н. Л. Эрнстом. В гроте Чокурча на восточной окраине Симферополя им было добыто большое количество кремневого и остеологического (костного) материала. Однако чокурчинские материалы постигла печальная участь: они почти полностью погибли в годы Великой Отечественной войны. Сейчас о Чокурче можно судить только по статьям Н.Л. Эрнста да по небольшим подборкам находок, уцелевших в музеях Симферополя и Одессы. Хочется надеяться, что как бы компенсацией за утраченный материал послужит недавно обнаруженная новая мустьерская стоянка - Чокурча II.

В конце тридцатых годов О.Н. Бадер продолжил работы Мережковского в Волчьем гроте. Ему удалось выделить три культурных горизонта: два мустьерского времени и один позднепалеолитического. Этому памятнику исследователь посвятил несколько статей.

Новым значительным открытием ознаменовался 1952 г., когда А.А. Формозовым была раскопана палеолитическая стоянка Староселье (ныне в городской черте Бахчисарая). Тогда же, в 50-е годы, ученый исследовал уже упоминавшуюся нами мустьерскую стоянку Кобази и навес того же времени в Холодной балке на реке Булганак (неподалеку от Симферополя). Эти работы нашли отражение в монографии А.А. Формозова и ряде статей, посвященных палеолиту Крыма.

Таковы основные вехи истории исследований по крымскому палеолиту, начатых почти сто лет назад и продолжающихся в наши дни Крымской палеолитической экспедицией Института археологии АН УССР.