Тетрадь одиннадцатая

28 мая 1942 г.

В последнее время противник стал засылать в лес небольшие группы из 30-40 солдат. Конечно, так легче проникнуть в наше расположение. Если с самого начала не повести решительную борьбу с этими группами, они могут нанести нам немало вреда. Мы учитываем это и принимаем свои меры.

Сегодня утром одна группа вражеских солдат появилась со стороны Улу-Узеня, другая — со стороны Ангары. С первой быстро разделалась застава Ичкинского отряда. Вторая группа двигалась по хребту горы Тирке. Остановившись, она открыла огонь из минометов. Партизаны не отвечали, но бдительно следили за поведением противника. Отстрелявшись, гитлеровцы ушли обратно.

Под вечер пришел связной от Павла. Он пишет:

"Ряды подпольщиков растут. Активизируются и наши действия. В воскресенье была обстреляна легковая машина, которая шла из Грамматиково в Карасубазар. Шофер убит, мотор испорчен, два пассажира, гестаповцы, тяжело ранены. Плохо одно — нет у нас оружия. Прошу прислать хотя бы пистолеты.

Мне стало известно, что в селах и деревнях стихийно возникают подпольные антифашистские группы. К руководству ими иногда приходят люди, которые не имеют опыта и нарушают элементарные правила конспирации, в результате провалы, и люди гибнут без всякой пользы для дела. Как можно больше направляйте мне опытных товарищей для руководства группами советских патриотов.

Мы регулярно следим за работой железной дороги. За последние дни из Керчи непрерывно идут эшелоны с живой силой и техникой противника. Маршрут — Севастополь. Передайте куда следует. Крепко обнимаю. Павел".

31 мая 1942 г.

Противник днем и ночью продолжает перебрасывать свои дивизии из-под Керчи в район Севастополя. Часть войск выделена для охраны коммуникаций. Ими заняты все подлесные деревни и деревни, расположенные вдоль шоссейной дороги Симферополь — Феодосия.

Вчера вечером пришел Городовиков. Он заболел и попросил Мокроусова отправить его на "Большую землю". Вместо него Мокроусов назначил Михаила Ильича Чуба. Командиром Ичкинского отряда стал капитан Иван Иванович Юрьев.

Сегодня я долго разговаривал с Чубом. Было заметно, что Михаил Ильич очень неохотно расстается со своим отрядом и с людьми, с которыми сроднился и подружился. Он знает каждого из них. К тому же он хорошо изучил территорию второго района. В первом же районе придется все начинать сначала. Но я уверен, что Чуб с этим назначением справится. Ему необходимо оказать помощь в боепитании и людьми. Мокроусов обещал.

В конце октября прошлого года в лес пришел агроном-садовод Иван Яковлевич Егоров. Ему только недавно исполнилось 32 года. Среди партизан он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны: хороший товарищ, прекрасный воин и отличный проводник-связист. Он выполнил немало весьма важных и ответственных поручений штаба района. И вот сегодня Ивана Яковлевича не стало.

Утром с наблюдательного пункта донесли, что на Караби-яйле в двухстах метрах от лесочка пасется не то телка, не то бычок. Наши ребята, в том числе и Егоров, вызвались сходить за ним. Иван Яковлевич уже подходил к бычку, как вдруг из лесочка открыли по нему огонь. Это устроили засаду полицейские. Зная, что партизаны испытывают продовольственные затруднения, они пошли на провокацию.

На похоронах товарища партизаны поклялись, что этого вероломства они никогда не забудут и пощады предателям не будет.

2 июня 1942 г.

Утром из Сейтлера пришел Роман с донесением от Владимира.

Владимир сообщает:

"Через Сейтлер немцы прогнали колонны военнопленных из-под Керчи. Шли они в окружении густой цепи солдат и целой стаи собак-овчарок. Все были босые и почти раздетые, без головных уборов. Многие от истощения едва держались, тех, кто нарушал строй, жестоко избивали, а кто не мог дальше двигаться — пристреливали. Часть военнопленных немцы оставили в совхозе "Тамак", где уже находится концлагерь для гражданских лиц. Там люди голодают и находятся в антисанитарных условиях.

После захвата Керчи оккупанты активизировали насильный увоз населения в Германию и проводят принудительную мобилизацию на оборонные работы в Крыму. Молодежь, чтобы избежать отправки в Германию, идет на все: фиктивные браки, искусственные болезни, подкуп должностных лиц и т. д. и т. п.

Месяц назад оккупанты согнали население деревень, расположенных вдоль железной дороги, и в течение десяти дней перешили железнодорожное полотно на европейскую колею. Теперь по железнодорожной ветке Джанкой — Феодосия — Керчь непрерывно идут вражеские поезда, в составе которых паровозы и вагоны всей Европы: польские, чехословацкие, австрийские, бельгийские и даже французские.

На днях Литвиненко, начальник районной полиции, издал распоряжение, обязывающее всех старост и полицейских района отбирать у населения советские листовки и газеты, распространяемые нами и сбрасываемые с наших самолетов. Тех, у кого будет найдена советская листовка, расстреливать на месте. Тех, кто знает, что у соседа была листовка, и не донес об этом властям, арестовывать и направлять в тюрьму. Несмотря на это, спрос на советские газеты исключительно велик. Теперь я знаю, что газета или листовка в руках подпольщика — это важнейшее оружие в борьбе с фашистскими захватчиками. Любая советская газета, сброшенная с самолета или распространяемая подпольщиками, попадает в цель. Ее найдут и прочтут, а затем пойдет она гулять по всему Крыму. Я прошу вас — шлите как можно больше газет, листовок.

В условиях зверского режима и кровавого террора мне с большим трудом удалось подобрать товарищей и создать в трех населенных пунктах — № 3, 6 и 7 (Желябовка, Емельяновка и Тамак) — группы советских патриотов. Подыскал надежную квартиру для явки наших связных. Наладил связь с некоторыми другими деревнями и обеспечил безопасную переброску листовок и газет в указанные населенные пункты. Теперь наши товарищи из групп советских патриотов, хотя и с риском для жизни, но пробираются в дальние деревни и села района и под самым носом у полицейских и гестапо распространяют среди населения листовки и газеты.

Я пока обосновался в населенном пункте № 2 (Бурнаш) и в полном смысле слова живу в подполье. Для организации диверсий прошу прислать пистолеты, гранаты и тол. Неплохо бы для связи с вами прислать мне рацию".

5 июня 1942 г.

С интересным фактом нам пришлось сегодня столкнуться. Над нами дважды летал вражеский самолет, разбрасывая по лесу фашистские листовки с обращением немецкого командования к партизанам Крыма. В этой листовке, помимо всего прочего, напечатано: "Партизаны должны знать следующее: за всякий вред, причиненный партизанами стоящим на нашей стороне татарам, за каждого убитого одного из них или из членов их семей ответят вдвойне хорошо нам известные семьи и родственники партизан".

Мокроусов два раза читал эту листовку. Затем, передав ее Мартынову, сказал:

— Мне думается, было бы хорошо разъяснить ее всему личному составу наших отрядов и населению в соседних деревнях. Надо рассказать, что партизаны воюют с немецко-румынскими захватчиками и вооруженными предателями независимо от их национальной принадлежности.

Я поделился с Мокроусовым и Мартыновым своими мыслями, вызванными содержанием листовки.

В Крыму до войны не было вражды и антагонизма между различными национальностями. Все многонациональное население жило в братской дружбе. Придя в Крым, немцы начали с того, что уничтожили всех евреев, крымчаков, цыган, а теперь стали разжигать вражду между другими национальностями. Например, в Симферополе они открыли магазины по продаже продуктов и товаров отдельно для татар, для украинцев, армян, болгар и т. д. В этих магазинах ничего население купить не может, но сам факт деления по национальному признаку вызывал подозрительность. Каждый думает: нас снабжают плохо, а других, видимо, хорошо.

Немцам удалось привлечь на свою сторону часть татар. Для этого они использовали буржуазно-националистические элементы и бывших членов контрреволюционной татарской партии "милли-фирка". Недавно привезен из Турции небезызвестный враг России и советской власти Джефер Сейдаметов, который в 1917-1918 годах возглавлял крымское татарское буржуазное правительство и контрреволюционные отряды. Теперь он находится на службе у немецкой разведки и с большими полномочиями разъезжает по Крыму с антисоветской пропагандой.

В 1918 году Джефер Сейдаметов — лидер партии "милли-фирка" — и его сподвижники писали челобитную Вильгельму. Они просили принять Крым под свое покровительство. Немцы не замедлили тогда удовлетворить эту просьбу предателей и изменников. Но Красная Армия, партизаны и большевики-подпольщики по-иному решили этот вопрос. Они выгнали из Крыма всех предателей и их покровителей — немецких империалистов.

С тех пор прошло двадцать четыре года. Немцы опять оказались в Крыму, и Джефер Сейдаметов снова организует силы на борьбу с Советским Союзом. И на этот раз он и его подручные пишут петицию, но уже не императору Вильгельму, а фюреру Гитлеру с просьбой взять их под свое покровительство...

Приняли решение усилить политическую работу среди татарского населения, просить обком партии прислать группу татарских товарищей и регулярно снабжать нас листовками на татарском языке.

9 июня 1942 г.

Вчера мы перешли на новое местожительство. Наши лагеря сейчас находятся на так называемом "пятачке"— на стыке рек Бурульчи и Гнилушки. Места здесь очень удобны для организации обороны. Правда, плохо с водой — ее приходится поднимать на гору из Бурульчи.

Все научились строить удобные "коттеджи" — небольшие шалашики. В них размещается всего лишь по 2-4 человека, но на их устройство требуется очень мало времени и материалов.

Наши постройки выдержали сегодня испытание. Весь день шел настоящий тропический дождь с молнией и громом, эхо которого усиливалось окружающими ущельями. Недалеко от шалашей молния зажгла старый, толщиной в три обхвата, бук. Это было неповторимое зрелище. Егор Сергеевич Шутяев не выдержал, выбежал из шалаша посмотреть, как в такой ливень горит дерево высотой в четырехэтажный дом.

— Такого я в жизни еще не видал, — сказал он, возвратившись. — Вот если бы так же сгорела вся фашистская свора...

Но и такую погоду использовали партизаны. Группа Ивана Голикова устроила засаду на алуштинской дороге. Ждать им пришлось долго. Через три часа показалась колонна вражеских машин, на которые и обрушили огонь партизаны. Противник оставил на дороге 4 изуродованных грузовика и трупы 28 солдат и одного офицера. Группа потерь не имела.

Сегодня отправил связного к Павлу. В письме к нему я писал:

"Дорогой Павел!

Все мы очень рады, что ты жив, здоров и работаешь. Твоей работой здесь и на "Большой земле" довольны. Я надеюсь, что ты сделаешь еще больше. Будь осторожен. Смотри, чтобы к нам не проникли какие-либо негодяи. Тебе необходимо лично побывать во всех основных и номерных населенных пунктах твоего района. Обрати особое внимание на пункт № 8 (Ново-Царицыно). Одна из важнейших задач, какая теперь стоит перед нами, — всеми мерами препятствовать уборке урожая и добиваться, чтобы хлеб не попал в руки врага. А для этого необходимо:

1. Портить и ломать с/х и уборочные машины: тракторы, комбайны, лобогрейки, сжигать нефтепродукты и посевы. Необходимо перейти на диверсии (отпускать деки у молотилок, чтобы зерно пошло в солому).

2. Если уборочная все же будет проведена, необходимо мобилизовать людей, в том числе и сотрудничающих с оккупантами, на растаскивание этого хлеба. Нужно идти на все, но не допустить, чтобы хлеб попал в руки врага.

3. Посылаю тебе 3000 рублей, которые мне пришлось собрать у товарищей. Посылаю также пачку листовок. Листовки рекомендую не просто разбрасывать по деревням, так как они могут попасть таким образом в руки врага, а распространять их среди населения через доверенных лиц.

Обо всем остальном тебе расскажет Харитон. С нетерпением жду твоих донесений. Учти, что Старик тебя очень уважает и ценит. Он, как и я, на тебя надеется.

Крепко обнимаю. Константин Николаевич".

10 июня 1942 г.

Центральный штаб провел совещание командного состава отрядов. С большим докладом выступил Мокроусов. Остановившись на целях и задачах борьбы партизан в настоящий период, Мокроусов резко критиковал командование некоторых отрядов, которые за последнее время снизили боевую активность, слабо ведут разведку. Особенно досталось Селихову. Было отмечено, что у некоторых партизан и даже командиров и политработников существует эвакуационное настроение, с которым необходимо бороться.

Начальник наших аэродромных площадок Михаил Иванович Пузакин получил приказ отправлять на "Большую землю" больных и раненых, на которых имеется заключение врачей. А всех прочих — только с согласия Мокроусова.

12 июня 1942 г.

Наши разведчики заметили, что на южных склонах горы Тирке и на зеленых холмах яйлы Демерджи вот уже несколько дней пасется большое стадо овец, раньше принадлежавших колхозам Алуштинского района. Теперь вражеские интенданты собираются ими кормить оккупационные войска. Противник организовал хорошую вооруженную охрану этого стада. Чабанами подобраны предатели из татар.

Были выделены партизаны для наблюдения. И вот сегодня на рассвете группа под командованием Ивана Георгиевича Куракова совершила внезапное нападение. Охрану обезоружили и пригнали в лес более тысячи голов овец и ягнят. Эта операция проведена без потерь с нашей стороны.

Нетрудно себе представить, что сейчас делается в штабе Манштейна. Ведь он собирался задушить партизан костлявой рукой голода, и вдруг овцы, которых откармливали для гитлеровских войск, попали к партизанам. Видимо, этот партизанский "сюрприз" будет стоить головы кое-кому из фашистских холопов.

О настроении партизан и говорить нечего. У нас нет хлеба, нет соли, но есть мясо, что очень важно для изголодавшихся и обессиленных людей.

Ночью отправил новую группу подпольщиков. Среди них Михаил (Владимир Данилович Белецкий), Виктор (Василий Николаевич Самарин), Степан (Василий Иванович Бугаев), Илья (Алексей Иванович Макаров) и др. Все они прекрасно воевали в лесу, имеют жизненный и партийный опыт, и все же я боюсь за них. Они, как и многие другие наши товарищи, уходили в подполье без паспортов и других документов, дающих право, на легальную жизнь. Большинство из них не имеет даже необходимой одежды и обуви. Весь Крым опутан сетью гестаповских организаций. Никто из подпольщиков не гарантирован, что в любой день и час не может быть арестован. В этих условиях очень трудно не только работать, но и жить.

15 июня 1942 г.

Стало заметно, что даже самым пылким и романтическим по натуре людям осточертели скитания по лесам и горам. Хотя каждый понимает, что патриотический долг обязывает его находиться здесь до полной победы над врагом, но силы уже на пределе. Многие так похудели, отощали, что им трудно самостоятельно передвигаться.

До сих пор авторитет командиров групп и особенно командиров и комиссаров отрядов, как правило, зависел от их боевых качеств. Теперь этого мало. Важную роль играют личные качества и образ жизни, какой они ведут. Отсюда задача: быть всегда боеспособным, скромным, вести спартанский образ жизни, ничем не выделяться среди бойцов и больше проявлять заботы и внимания к ним.

Эти мысли Мокроусов сегодня высказал комиссару одного из отрядов, который думает главным образом о себе и меньше всего о других. К счастью, таких одиночки. Ведь командный и политический состав отрядов находится в одинаковых условиях с бойцами. И в этом сила партизанского движения.

Во второй половине дня мы с Мартыновым побывали в нескольких отрядах и под вечер решили отдохнуть под развесистым дубом, где вокруг небольшого костра расположилась группа партизан Зуйского отряда. Подсели к ним.

Пригласив нас к костру, партизаны продолжали прерванный разговор.

— Золотое время зря пропадает, — с тоской произнес один из бойцов. — Урожай на полях поспевает, а нам приходится в лесу отсиживаться. Вот собрать бы сейчас силенок да так грохнуть по фашисту, чтобы он пулей выскочил из Крыма. Стосковался я по своему полю, ребята...

— Слышал я, что немцы сами думают убирать урожай, — сказал другой партизан. — Неужели наши дозволят такое?

— Не все от нас зависит, — включился в разговор третий. Холуи у немцев есть, помогают.

— Эти от нас не уйдут. Придет время, доберемся до них. Небо им тогда с овчинку покажется...

По тону, каким были произнесены эти слова, чувствовалось, что у человека не было ни малейшего сомнения в своем возвращении в родные места, в том, что мы победим врага. А он говорил дальше о том, что ведет счет преступлениям предателей и предъявит его в свое время.

К костру подошел командир группы Барановский. Все оживились.

— Рассказали бы нам что-нибудь веселенькое, Игорь Зиновьевич, — сказал один из партизан. Его поддержали и остальные.

До этого я знал Барановского как хорошего офицера и боевого командира и не представлял, что это искусный рассказчик.

Громко и весело смеялись партизаны над историями, рассказанными командиром.

Смотрел я на них и думал: среди партизан люди разных возрастов, национальностей, профессий, специальностей, образования. И, конечно, у каждого свои достоинства и недостатки. Но всех их, добровольно пришедших в лес, объединяет одно: любовь к Родине и ненависть к врагу. У всех одна цель: вести непримиримую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.

20 июня 1942 г.

Говорят, что в наш век чудес не бывает, а вот наши люди творят дела, похожие на чудеса.

В двадцатых числах апреля при посадке У-2 были сломаны шасси и повреждены крылья. В следующую же ночь к нам прибыл авиамеханик и привез запасные части. Самолет быстро отремонтировали. Летчик захватил с собой раненых и через три часа благополучно сел на свой аэродром в Крымской.

Сегодня ночью начальник партизанского "аэропорта" Пузакин принял шесть самолетов У-2. Из них два (летчики Молчанов и Калмыков) снова при посадке получили повреждения. К их ремонту приступили уже наши "механики", которыми руководил Александр Иванович Зыков. С вылетом пришлось задержаться до следующей ночи. У летчиков оказался свободным целый день.

— Пусть будут нашими гостями и отдохнут, — предложила Надежда Францевна. — Вы поговорите с ними по душам, а я приготовлю обед...

С кураковской "овцефермы" доставили хорошо упитанного молодого барашка. Надежда Францевна приготовила чабанскую каурму с приправой из черного перца, дикого лука. На второе — пшенную кашу. Вместо хлеба подали сухари.

"Торжественный" обед состоялся на лесной лужайке, столом служил расстеленный грузовой парашют.

Для нас летчики — самые дорогие и желанные гости; рискуя жизнью, они на своих "уточках" залетают далеко в тыл врага, и здесь, в горах, в незнакомой местности, среди скал и глубоких ущелий, на крохотных площадках сажают свои самолеты, снабжая партизан продуктами, боепитанием, газетами, привозят нам письма от родных и друзей. Самое главное в наших условиях — это то, что они вывозят на "Большую землю" женщин, детей, больных и раненых. На сегодня уже вывезено 126 человек.

После обеда мы показали гостям район расположения Центрального штаба. Посетили и площадку, где ночью летчики совершали посадку.

В это время над нами показался вражеский самолет-разведчик. Он, как коршун, тихо летел над лесом и разбрасывал фашистские листовки с новыми угрозами по нашему адресу. Стервятник и не подозревал, что под ним в лесу находятся два советских самолета.

Вечером летчики присутствовали на концерте художественной самодеятельности трех отрядов. Большой успех, как всегда, имела Неля Шулина. Ей все время аплодировали, вызывали на бис. Особенно усердствовали летчики.

"Механики" своевременно закончили ремонт. Ночью мы проводили гостей и вместе с ними тяжело заболевших Павла Кузьменко и Юру Гаркавенко. У Павлика врачи признали водянку, у Юры перестали служить ноги. Если они благополучно долетят, врачи их спасут.

22 июня 1942 г.

Прошел год со дня вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Во всех отрядах политработники провели специальные беседы. Работники штаба рассказали об итогах нашей борьбы против немецко-фашистских захватчиков.

В свой лагерь вернулся поздно вечером. Здесь состоялась приятная встреча — пришел руководитель ичкинского подполья Павел. Он устал, измучился, но не стал дожидаться другого дня и рассказал о своей жизни и наблюдениях. Вкратце можно все свести к следующему.

По всему заметно, что немцы под Севастополем к чему-то готовятся. Среди солдат идут разговоры о том, будто Гитлер издал секретный приказ. В этом приказе сказано: все, кто примет участие в захвате Севастополя и отличится при этом, получат усадьбы в Крыму.

Наша директива о срыве уборочной кампании обсуждалась в группах советских патриотов. Кое-кто из подпольщиков считает, что если мы будем сжигать хлеб на корню, то оставим без него не только врагов, но и свое население. Они предлагают уборку урожая проводить, но хлеб с токов растаскивать по домам.

Недавно Павел встретился с группой учителей. По собственной инициативе, на свой страх и риск, они проводят нелегальную работу: один срывает со стен фашистские приказы, объявления и афиши и на их место наклеивает советские листовки, другой рассказывает о фашистских зверствах, третий передает питание и табак нашим военнопленным в концлагерях и тем самым поддерживает их.

— Нам нужны люди, — заканчивая свое сообщение, сказал Павел, — люди, которые руководили бы всеми этими патриотами. К сожалению, их у нас нет. Мало.

Рассчитывали на вашу помощь...

Только Павел ушел отдыхать, как ко мне заглянул наш главный разведчик и сказал:

— В конце апреля пришла в лес молодая женщина. Назвалась она М. В. Рыбальченко. Документы у нее были в порядке. Все время вела себя тихо, спокойно, казалось, с удовольствием выполняла поручаемые работы. Прошло некоторое время, и стало известно, что "партизанка" уж очень интересуется дислокацией отрядов. За ней установили наблюдение. Сегодня ночью она собиралась бежать, но ее схватили. На допросе Рыбальченко призналась, что заслана в лес алуштинским отделением гестапо.

24 июня 1942 г.

Ночью над лесом неожиданно появились два самолета и стали нас "бомбить" парашютными мешками с сухарями и обмундированием. Партизаны радовались, как дети, получившие праздничные подарки. За это время мы так износили свою обувь и одежду, что выглядим настоящими оборванцами. И вот сегодня многие надели красноармейское обмундирование. Теперь людей не узнать.

В январе, а затем и в феврале я радировал штабу фронта о том, что у нас излишек офицерского состава. Об этом же сообщал потом и Мокроусов, предлагал вывезти их от нас самолетами.

26 июня 1942 г.

Вот уже несколько дней доносятся взрывы бомб и снарядов из районов Севастополя. Там, очевидно, началось генеральное сражение. Для нас оно не было неожиданным. Мы понимали, что после овладения Керчью гитлеровские войска обязательно будут брошены против Севастополя. Предполагали и то, что часть своих сил противник использует против нас, партизан.

Так и случилось. Еще вчера стало известно, что противник решил сегодня утром напасть на группу партизанских отрядов, находящихся в Тиркенских лесах. Мокроусов немедленно провел совещание с участием очень узкого круга лиц. Он приказал командирам отрядов быть готовыми к утру "достойно" встретить противника.

Наша разведка непрерывно вела наблюдение за действиями врага. Когда вечером в разных местах появились три колонны гитлеровских войск, нам сразу стал ясен замысел противника окружить наши отряды и уничтожить их.

Узнали мы и о том, что операцией руководит небезызвестный начальник штаба по борьбе с партизанами в Крыму майор Стефанус — правая рука Манштейна.

Вскоре после рассвета над нами появился вражеский самолет-разведчик, сделал два круга, выпустил ракету и улетел в сторону Симферополя. Сразу же после этого на лес обрушился ливень снарядов и мин. Артиллерийская и минометная подготовка длилась минут двадцать. Вслед за ней вражеские солдаты и местные татарские фашистские отряды с трех сторон повели наступление на партизан. Фашистские солдаты шли в лес, как на пикник: шумели, кричали. А партизаны тем временем находились в засадах в полной боевой готовности. Подпустив врага как можно ближе, они внезапно открыли огонь. Трудно подсчитать потери, которые понесли гитлеровцы. Главное, что они растерялись. Автору плана "разгрома партизан" Стефанусу казалось, что победа уже в его руках. Жизнь жестоко посмеялась над ним. Уже к вечеру его части стали отходить на исходные позиции. Но как только вражеские подразделения стали выходить из леса, на них обрушили свой огонь партизанские группы под командованием Александра Иванова из Зуйского отряда, Ивана Голикова — из Биюкского отряда и Александра Лукина — из Сейтлерского отряда.

Враг опять понес значительные потери. Но партизаны не остановились на этом. Сегодня на рассвете они вновь как снег на голову свалились на гитлеровских солдат и офицеров и перебили их. Это был настоящий разгром противника. Партизаны потерь не имели.

— Не завидую я Стефанусу, — сказал во время ужина Мартынов. — Интересно, что он завтра доложит своему шефу Манштейну?..

— Что "одержал полную победу над партизанами", — рассмеялся Мокроусов,

29 июня 1942 г.

Неприятная история получилась с комиссаром второго района Поповым. Он ратовал за объединение всех военнослужащих-партизан в особую группу и по этому поводу часто спорил со мной, Мокроусовым и Мартыновым.

— С такими настроениями, — говорил Мокроусов Попову, — невозможно руководить политической работой в отряде.

Отстранил его от должности комиссара и назначил Лугового. Попов почему-то не очень опечалился.

— Странный он человек, — удивлялся Мартынов.

Все стало понятным только потом.

Сегодня получена радиограмма: "Попова немедленно направить в штаб фронта".

Первым отходящим самолетом Попова отправили в Краснодар.

1 июля 1942 г.

Пошел девятый месяц партизанской войны в Крыму. Сколько раз фашисты нас "уничтожали"! А партизаны за это время накопили боевой опыт и с нарастающей силой наносят удары по врагу.

Сегодня утром биюкчане провели удачную операцию на алуштинской дороге. Уничтожено четыре автомашины и 28 солдат противника, перерезана телефонная связь, на дороге устроены завалы, минирован мост. У партизан потерь нет. Сегодня Мокроусов подписал приказ. В нем указывается: ввиду малочисленности личного состава четвертый район ликвидируется, а его отряды передаются в третий партизанский район.

В конце дня ко мне подошел Серафим Владимирович Мартынов и сказал:

— Мною собраны сведения о партийно-комсомольском составе среди партизан по районам. Неплохо бы, Иван Гаврилович, записать их в свой дневник. Когда-нибудь понадобятся.

Вот эти цифры: 666 коммунистов и 257 комсомольцев сражаются в партизанских отрядах четырех районов. По неполным данным, с ноября 1941 года по 1 июля 1942 года партийными организациями отрядов принят в члены ВКП(б) 181 человек.

3 июля 1942 г.

Свыше трех месяцев мы доказывали штабу фронта возможность посадки на наших площадках больших самолетов. Нам, видимо, не верили и больших самолетов не присылали. До сих пор летают У-2 и Р-5. Партизаны их полюбили и с летчиками подружились. К сожалению, нет никакой возможности в короткий срок вывезти "уточками" сотни больных, истощенных и раненых партизан. Вот почему мы так настойчиво продолжали добиваться присылки к нам больших машин.

Штаб фронта послал к нам Александра Мажирина — одного из опытных летчиков. Он прилетел на "уточке" с заданием осмотреть все аэродромные площадки и дать заключение о возможности посадки на них тяжелых самолетов.

Утром Мажирин передал нам посылки-подарки от своих товарищей. Мокроусов распорядился половину всех продуктов отдать в санитарные палатки. Остальное получили партизаны, которые в данный момент находились в районе расположения наших аэродромных площадок. Каждому досталось всего-навсего по одной редиске, по дольке чеснока и по огурцу на двоих. Но все радовались и этому.

Вместе с Мажириным пошли на аэродромные площадки. Осмотрев только две из них, он заявил:

— Вполне пригодные. Так и доложу... Я сам посажу самолет.

Вчера мы обеспокоенно думали, почему не стало слышно артиллерийской канонады под Севастополем. Сегодня все разъяснилось. По радио передали сообщение "Совинформбюро":

"...По приказу Верховного командования 3 июля советские войска оставили город Севастополь..."

Среди партизан немало моряков, матросов, офицеров, политработников Черноморского флота. Все эти мужественные воины не раз смотрели смерти в глаза, но сегодня, узнав, что Севастополь пал, многие плакали, как дети. Не сдержался и старый матрос Мокроусов.

Выступая на митингах, партизаны клялись продолжать героическую борьбу защитников Севастополя. Конечно, все отлично понимают, что после Керчи и Севастополя обстановка в Крыму изменилась и нам предстоит испытать немало новых трудностей. Но это никого не пугает. Все охвачены желанием беспощадно мстить врагу. Под вечер Алексей Васильевич провел совещание с командным составом партизанских отрядов, расположенных вокруг нас. Он предупредил, что Манштейн никогда не забудет тех "неприятностей", какие партизаны ему причинили. Теперь, когда оккупанты развязали себе руки, нужно думать, что они возьмутся и за нас. Мы должны хорошо подготовиться к предстоящим боям.

5 июля 1942 г.

Несколько дней назад в различные районы Крыма отправлена новая группа подпольщиков. Товарищи унесли с собой большое количество листовок, изданных Главным политическим управлением Красной Армии, и газету "Красный Крым".

Особенно сильное впечатление производила листовка "Отступник", написанная известным украинским кинорежиссером Александром Довженко. В ней рассказывается о судьбе одного бойца по имени Мефодий, который забыл присягу, предал своих товарищей, бежал из армии и сдался врагу. Этот отступник надеялся, что, перейдя фронт, он вернется домой и там, в глухой деревушке, в кругу семьи, как-нибудь переживет войну, Но все случилось по-иному и не так, как того хотел дезертир. Фашистский офицер сказал ему:

"— Ты поедешь к себе домой, как сказано в листовке, — к папе и матушке. Там ты отдохнешь от ужасов войны, но ты будешь работать на нас. Узнаешь, где действуют местные партизаны, выдашь их нам. Имей в виду, мы тебе не верим, так как ты предал своих. Значит, тебе придется много и долго стараться, чтобы заработать наше доверие. Понял? Благодари. Можешь идти. Стой! Что надо сказать? Хайль Гитлер! Ну? — офицер встал.

— Хайль Гитлер, — пролепетал отступник и, шатаясь, повернулся к двери.

— Кругом! Прямо! Я тебя научу ходить, скотина, русише швайн, — рассердился лейтенант.

Дома отец и мать уже знали, что их сын — дезертир, предатель. Отец встретил словами:

— Проклинаю изменника и предателя Родины — моего сына Мефодия. — Голос его звучал в темноте глухо, как осенний гром. Вдруг высокий материнский плач разодрал ночную тишину.

Вышла старая мать.

— Проклинаю и отрекаюсь! — вырвались идущие от сердца материнские слова. — Унеси тебя из хаты дымом, со двора ветром, из души вечным проклятием!

Отец убил сына-предателя, а сам вместе с женой ушел к партизанам, унося на старческих своих плечах огромное бремя печали. А в глубоком яру остался догнивать не принятый землей отступник..."

Провожая подпольщиков, я просил эту листовку распространить не только среди населения, но и забросить в лагеря для военнопленных.

Сегодня из Сейтлерского района пришел Роман, наш связной с руководителем партийного подполья здесь — Владимиром. Вот что он мне рассказал:

— Направляясь на связь с Владимиром, пережил не особенно приятное приключение. Утро застало меня возле деревни Джавлуш Карасубазарского района. Местность здесь открытая, и дождаться вечера негде. Решил продолжать свой путь. Не доходя деревушки Секизек, догнал старика и старуху, а вскоре заметил двигавшуюся нам навстречу группу вражеских солдат.

"Обыщут и найдут листовки", — молнией сверкнула мысль. Сунув в руки старухе свой сверток, пошел вперед. Мой костюм и хорошо выбритое лицо подозрений ни у кого не вызвали. Меня не остановили. Пропустили и старуху. Старика же задержали — борода подвела. В нем заподозрили партизана и отправили в Карасубазар.

— Пропал мой Демьян Иванович, — сетовала старуха. — Угонят его теперь в Германию... А может быть, и похуже что сделают...

Как мог, старался успокоить старуху. Звали ее Еленой Ивановной. О муже она сказала: "Демьян Иванович, фамилия наша Киселевы. Отрастил на свою голову бороду — вот теперь и просит его голова смерти... а вы не стесняйтесь, заходите к нам...".

На обратном пути я воспользовался приглашением и остановился на день в доме Демьяна Ивановича. Он уже возвратился, встретил хорошо.

— С Владимиром, — продолжал Роман, — мы встречались в доме старосты, члена нашей группы советских патриотов Арана Томасовича Эрьяна. Просил передать, что им за это время созданы группы в самом Сейтлере, а также в деревнях Желябовке, Ново-Ивановке, Алекече, Емельяновке, Бурнашах и в совхозе "Тамак". Каждая состоит из коммунистов, комсомольцев и беспартийных патриотов. Состав — 3-8 человек.

Роман принес очень важные разведывательные данные.

6 июля 1942 г.

Ночью с двух самолетов сброшено около тридцати парашютных мешков с сухарями и продуктами с "Большой земли". Сколько радости!.. Их прислали комсомольцы и молодежь нефтяного Баку. Тут были табак, бритвенные приборы, одеколон, зубные щетки, мыло, нитки, иголки, белье, любовно вышитые бисером кисеты и носовые платки и т. д. В посылках мы обнаружили письма от рабочих и служащих табачной фабрики "Красный Октябрь" и пионеров бакинской школы № 173.

Дорогие товарищи бакинцы! Если бы вы видели, что сегодня здесь у нас творилось. Ваши подарки и чудесные письма растрогали всех до глубины души. Партизаны же азербайджанцы, а их немало среди нас, даже немного всплакнули. Наш общий любимец бакинец Еся Певзнер, словно именинник, расхаживает по лагерю напевая: "Айда, Айше, расти быстрей, кончится война, женюсь на тебе". В его кисет была вложена записка от девочки Айше из 173-й школы.

Михаилу Захарчуку, нашему начальнику рации, достался красный, вышитый шелком кисет. Он тут же заполнил его полученным табаком. Надо было видеть его улыбающееся, довольное лицо, когда он набивал им свою люльку.

Подарки получили все партизаны. Вечером Мокроусов и Мартынов от имени партизан послали рабочим бакинской фабрики "Красный Октябрь" благодарственное письмо.

Принесли посылку из штаба и для меня. Вскрыл ее и растерялся. Много раз просил я прислать мужское и женское платье для наших разведчиков, связных. Вот теперь и прислали... Одежда была подобрана неудачно. Использовать ее мы, к сожалению, не могли.