Крым
Книги
Дневник партизана
Тетрадь десятая
Из Ичкинского отряда прислали срочное донесение. Чуб сообщил: "За последние дни заметно активное движение автомашин с войсками и танками противника из Симферополя на Карасубазар и из Карасубазара на Феодосию. Сегодня с 12 до 14 часов из Симферополя на Карасубазар двигалась колонна в составе 40 танков. Позднее прошла еще одна колонна".
Партизаны с тревогой наблюдают, как противник подтягивает к фронту все новые и новые части, танки и кавалерию. Как известно, это такого рода войска, которые редко используются в обороне... Из тех данных, какими мы располагаем и сообщаем в штаб, можно заключить, что противник готовится к наступлению.
Пришли связные из третьего района. Они передали Мокроусову, что среди партизан, расположившихся лагерями под горой Черной, голод все больше усиливается. В пищу идут кости давно убитого или павшего скота, лошадиные и коровьи шкуры, кожаная обувь и ремни от снаряжения. Начали употреблять в пищу мох, предварительно прокипяченный несколько раз с золой.
Мокроусов послал Военному Совету фронта еще одну радиограмму.
Вчера к концу дня стало известно, что противник подтянул большие силы и на сегодня готовился окружить наши отряды на горе Средней. Вечером мы незаметно сошли со Средней и направились в Молбайские леса. Двигались всю ночь. Уже утром достигли намеченного района, где и расположились. Вскоре мы услыхали интенсивную стрельбу из минометов, пулеметов и автоматов в районе Средней, Скирды и Берлюка. Это противник нарвался на наши группы. Их мы оставили с целью увлечь противника подальше на восток. Если судить по тому, что стрельба все время удалялась в сторону Орталана, нужно думать, что наш тактический замысел удался.
Сегодня чудесный солнечный день. Весна в лесу в полном разгаре. В цвету вишня, кизил. Лес оделся молодой зеленой листвой.
Невольно обратил внимание на Ивана Яковлевича Егорова — бывшего агронома совхоза "Чотты". Нежно поглаживая молодую зеленую травку, он говорит сидящему возле него Григорию Назаренко.
— На глазах растет... Мне кажется, что я даже слышу, как земля дышит.
Бедняга Иван Яковлевич. Он так истосковался по своей работе, что ему и видится и слышится рост травы, дыхание земли.
Зуйский, Сейтлерский и Биюкский отряды успешно провели ряд боевых операций на дороге Симферополь — Алушта. Группа биюкчан под командованием Хатина и политрука Рыбака совершила удачное нападение на автоколонну противника в районе перевала. Сбили автомашину с солдатами, одну легковую и подожгли автоцистерну. Диверсионная группа Зуйского отряда взорвала мост и подорвала до десяти пролетов телефонного провода. Сейтлерцы разгромили вражескую заставу в Улу-Узени и уничтожили пост на Тирке.
Вчера вечером разведчики донесли, что в соседних деревнях Молбай, Кишлав, Камышлык и Ени-Сала идет подозрительная возня. Командир Ичкинского отряда немедленно выставил усиленные заставы и установил наблюдение за деревнями. Всю ночь велась разведка.
В 7.45 сообщили, что противник двигается тремя колоннами с различных направлений.
Создалось довольно критическое положение: путь в Зуйские леса через Караби-яйлу нам был отрезан. Возвращаться на гору Среднюю мы также не могли, так как она занята противником. План противника состоял в том, чтобы прижать нас к ускутским скалам и истребить.
Лучше всего отойти, не принимать открытого боя с превосходящими силами врага. Но сейчас так поступать нельзя, нужно защищать себя, свои базы, а главное, санитарные землянки, в которых находится 112 раненых и тяжело больных, не считая женщин, детей и стариков. Приняли решение организовать активную оборону.
Мы сознавали, какие трудности перед нами встанут. Лесной массив здесь по своим размерам незначителен, но горы уже не раз выручали нас. Все основные высоты были заняты группами партизан.
Противник повел наступление на Ичкинский отряд. Он не жалел ни снарядов, ни мин, ни патронов. Однако, несмотря на численное превосходство в людях и боевой технике, гитлеровцы успеха не имели. Девять партизан под командованием Володи Опекунова упорно обороняли занимаемую ими высоту. Бой длился более трех часов. Противник сосредоточил здесь огонь своей артиллерии, минометы и бросил против небольшой горстки героев не одну сотню солдат. Продолжая отбиваться от яростных атак противника, партизаны усеяли трупами вражеских солдат весь западный склон высоты и оставили ее лишь после приказа Чуба отойти на вторую линию обороны.
Группа румын просочилась в лес между горами. Здесь находились землянки и шалаши с ранеными и больными партизанами. Беспокоясь за наших товарищей, командир отряда направил сюда группу снайперов во главе с Антоном Романовичем Гавриленко. Метким огнем они остановили противника и дальше его не пустили.
Бой с возрастающей силой разгорался по всему лесу и в 14.40 принял особенно ожесточенный характер. Противник наседал со всех сторон. Чуб стал посылать в тыл врага группы в три-пять человек, которые успешно уничтожали вражеских солдат и офицеров.
Когда над лесом уже опускались вечерние сумерки, бой стал утихать. Вскоре мы заметили, что противник отводит своих солдат. Было хорошо видно, как оккупанты на подводах вывозили тяжело раненных и убитых.
Мы также потеряли не одного товарища. Смертью храбрых пал всеми уважаемый учитель из Симферополя Даниил Эммануилович Черток.
Вечером к нам пришел Михаил Ильич Чуб. Он рассказал, что хотя люди со вчерашнего дня ничего не ели, но боеспособность у них высокая и все они морально устойчивы. С большой похвалой Чуб говорил о геройском поведении в бою партизан Георгия Зубарева, Яши Крыма, Арманда Касьянова, Дмитрия Пшеничного, Александра Степанова, снайпера отряда Анатолия Караджиева, Миль Бубиса, Владимира Опекунова, наших женщин-партизанок — Веры Загоскиной, Галины Леоновой, Анастасии Тимошенко, Татьяны Гоевой и др. Отличились также командиры боевых групп Антон Гавриленко, Иван Мотяхин, Сергей Коновалов, Владимир Жигарев.
Мокроусов и Мартынов объявили благодарность всему личному составу отряда.
Противник понес такие потери, что не решился продолжать атаки. Мы не дремали. Сразу же после боя все отряды вышли из Молбайского леса и двинулись на старые позиции. Здесь возле гор Средняя и Скирда находились наши запасы патронов и гранат. Передвигались всю ночь и только к десяти часам утра поднялись на вершину Средней.
До чего же хорошо здесь ранним весенним утром. Все кругом зазеленело. Партизаны радовались весне. Они даже не подозревают, что зеленое убранство леса может служить не только нам, но и противнику. Прикрываясь густой листвой, он может незаметно подходить к партизанским лагерям со всех сторон. В связи с этим нам придется менять свою тактику борьбы — то, что было хорошо зимой, может стать плохим весной и летом. Конечно, сейчас каждый кустик ночевать пустит. Не будет больше обмороженных. Партизаны смогут подолгу стоять на посту, сидеть в засадах и ходить в разведку. Не нужно иметь и теплую одежду. В то же время возникают другие трудности: нельзя разводить костры, световой день удлиняется...
Из штаба фронта пришла радиограмма. Начальник разведки Центрального штаба Иван Николаевич Казаков, который 19 апреля ушел в Зуйские леса, сегодня ночью был благополучно доставлен самолетом в Керчь. Наше настроение еще более поднялось, когда Григорий Назаренко и Павел Кузьменко привели в лагерь лошадь и корову. После длительной голодовки мы, наконец, поедим вареного мяса. Правда, нет соли и хлеба, но мы уже привыкли — обходимся.
Выяснился сегодня и вопрос о руководстве партийным подпольем. Раньше мы договорились с Мокроусовым и Мартыновым, что подпольщиков никто не должен знать, их деятельность должна быть тщательно замаскирована. Меня следует официально назначить начальником связи Центрального штаба. Военный Совет фронта радировал, что я утвержден в новой должности. Пока нам ничего не ответили на радиограмму о составе бюро подпольного центра.
Мокроусов послал радиограмму с просьбой назначить Городовикова начальником первого партизанского района.
На днях пригласил к себе политрука группы одного из отрядов. Я его неплохо знаю, да и другие дали ему положительную характеристику. Во время задушевной беседы я спросил: "Верите ли вы в нашу победу?"
Политрук с недоумением посмотрел на меня и сказал:
— Удивлен вашим вопросом. Если бы я не верил в успех нашей победы над врагом, то осенью прошлого года не пришел бы в лес партизанить...
Ответ мне понравился. После этого решил поговорить откровенно. Я сказал, что в лесу у нас политработников хватает, а вот в городах и деревнях их нет.
Нам необходимо было иметь своего человека в Сарабузе, поручив ему проводить в этом районе партийную, политическую и разведывательную работу. Это железнодорожный узел, через который проходят вражеские составы с войсками и боевой техникой на Симферополь и Евпаторию. Рядом находятся вражеские аэродромы. Из Сарабуза удобно поддерживать связь с Симферополем, Евпаторией и степными районами.
— Как вы смотрите, если мы предложим вам перейти на партийную работу в подполье? — спросил я в заключение.
Мой собеседник ответил не сразу. Только подумав, смущенно сказал:
— Не подхожу я — не умею язык держать за зубами... Не гожусь для подполья...
Я постарался перевести разговор на другое. А для себя сделал вывод: одно дело находиться в рядах партизан и с оружием в руках вести борьбу с оккупантами, и совсем другое — в подполье, вне боевого коллектива, и ежедневно лицом к лицу сталкиваться с врагом. Не всякий, даже мужественный и храбрый товарищ подойдет для этого дела. При подборе подпольщиков нужен иной подход.
По-другому прошла у нас беседа с бывшим председателем Сейтлерского райисполкома Иваном Сергеевичем Дьяченко — ныне начальником боепитания отряда. Он без особого раздумья согласился.
Мне захотелось поделиться с ним своим опытом работы. Рассказал ему о себе. В 1918 году немецкие войска кайзеровской Германии оккупировали Крым. Вместе с группой товарищей я оказался в симферопольской тюрьме. С помощью подпольного городского комитета большевистской партии меня освободили, и подпольный губком направил в Карасубазар на нелегальную партийную работу. Посылая туда, мне говорили:
— Товарищ Соколов (это была моя партийная кличка), ты идешь на партийную работу в Карасубазар, который мало чем отличается от крупной деревни. Там все жители лично знают друг друга. Каждое новое лицо немедленно становится предметом всеобщего внимания. Ты должен быть так одет, обут, чтобы ничем не выделяться, вести такой образ жизни, чтобы не привлекать к себе интерес окружающих. Будь очень осторожен в знакомстве с людьми и в подборе кадров для революционной борьбы. Листовок сам никогда не распространяй, для этого привлекай других. Твоя квартира должна быть хорошо законспирирована, и ее должен знать один из самых преданных и надежных товарищей. Встречи с нужными людьми каждый раз нужно проводить в новом месте, берегись провокаторов, чтобы они не проникали в наши ряды.
Основная задача, которая стоит перед тобой, — это организовать людей, достать для них оружие и повести их на борьбу с немцами и белогвардейцами. Я хочу тебя предупредить, чтобы ты знал: секрет бывает секретом, пока его знает один человек, если же он станет известен двоим — это наполовину секрет, ну, а если секрет знают трое и более — секрета уже нет, и можно провалить дело. У подпольщика голова висит на кончике его языка — проболтался, и головы нет...
Говорил я Ивану Сергеевичу и о задачах, которые стоят перед нашими подпольщиками. Может показаться странным, что он идет в свой район, но у нас нет другого выхода. В своем районе, где его знают и он многих знает, ему легче будет работать, он может рассчитывать на приют, помощь и содействие со стороны советских патриотов. В другом районе не всякий человек пустит незнакомого на порог дома.
Возник целый ряд проблем, которые необходимо решать. Одна из них — экипировка наших товарищей. У нас нет ни платья, ни обуви. Надо их доставать.
Еще с конца марта мы получили задание штаба фронта разведать местонахождение секретного аэродрома противника в районе треугольника Карасубазар — Сейтлер — Ички. Это задание мы поручили выполнить Василию Степановичу Чумасову — командиру группы Ичкинского отряда. Он прекрасно знает эти места, и я надеялся, что он справится с задачей. Связным с ним послали одного молодого партизана.
Прошло несколько дней. Связной возвратился с запиской от Чумасова, в которой сообщались подробные сведения о секретном аэродроме, а сам пропал. Мы не знали, что и подумать. И вот сегодня утром наш разведчик вернулся, измученный, худой. Мне было приятно и радостно видеть своего друга живым.
— Дорогу Симферополь — Феодосия мы перешли на рассвете в районе Еленовки, — рассказывал Василий Степанович. — Дневку провели в Азаматском лесу, откуда я наблюдал за противником. В связи с тем, что установилась хорошая сухая погода, он перебрасывает свои войска к фронту большей частью по проселочным дорогам. В Проломе, на окраине деревни, с левой стороны моста, в саду, заметил хорошо укрытую колонну в составе 60 танков и 10 автомашин. В подлесных деревнях Мелек, Бурундук, Тана-Гельды, Булганак и Мурзакой полно кавалерии.
Ночью пошел дальше и к рассвету благополучно пришел в деревню Монай. Здесь пробыл двое суток. Отсюда разослал во всех направлениях своих старых друзей. С их помощью выяснил, что в районе не один, а целых два аэродрома. Один, где базируются вражеские истребители, находится в километре северо-восточнее Салгира, а второй — юго-восточнее совхоза "Чотты". Здесь базируется бомбардировочная авиация. Со сведениями отправил связного, а сам решил продолжать разведку.
Зашел в деревню Аблеш-немецкий. Устроиться здесь было трудно. Дело в том, что оккупанты завели "порядок", по которому в каждом дворе глава семьи обязан вывешивать на дверях своего дома список членов семьи, заверенный старостой. Если при проверке в доме окажется человек, не значившийся в списке, его считают партизаном и расстреливают всю семью. Терроризированное население боится приютить у себя на ночь даже близких родственников.
Несмотря на жестокие репрессии и кровавый террор, учиняемый фашистскими разбойниками, советские люди даже в этих условиях продолжают вести борьбу с врагом. В Аблеше полиции никак не удается разыскать или поймать неизвестного и неуловимого агитатора. Вот уже около месяца он почти каждую ночь расклеивает на заборах и воротах, листовки.
Этот неизвестный патриот доводит оккупантов до белого каления. Они устраивают по ночам засады, проводят облавы, а наутро опять появляются листки.
На второй день после моего прихода в Аблеш послал надежных людей проверить наличие и состав вражеских войск в деревни Каранки, Сарон, Аранда, Саурчи и в Ички. Часть товарищей принесла очень важные данные о противнике. Но кое-кто не вернулся, и я решил задержаться еще на сутки. Меня больше всего интересовали сведения из Ичков, где, как я узнал, находятся большие склады снарядов. Но... я планировал одно, а фашисты другое. В последнюю ночь моего пребывания в Аблеше деревня была окружена со всех сторон, и началась массовая подворная облава. Помимо полицейских, в ней принимала участие и рота румынских солдат. Я едва не попал в лапы фашистов. Жена приятеля поместила меня спать на чердак. Ночью, сквозь сон, я услышал, как она крикнула "облава". Выпрыгнул через окно, выходившее в заднюю часть двора, и побежал через сад к реке. Бросившись в воду, спрятался в зарослях вербы. Вокруг рыскали фашисты с собаками, но меня не обнаружили. К рассвету все стихло.
Когда опасность миновала, выбрался на другой берег. Весь окоченел, едва передвигался. Вернуться в Аблеш не мог. До ближайшей деревни Арганчук около пяти километров. Весь мокрый пошел туда. Сильный и холодный ветер пронизывал насквозь. К моему счастью, в Арганчуке войск не было. Меня надежно укрыл знакомый товарищ. Я почувствовал озноб. Потом у меня повысилась температура — подцепил крупозное воспаление легких.
Все это время и пролежал у приятеля. Как видите, выжил. Ослаб, правда...
Мы от души поблагодарили Василия Степановича за ценную информацию и пожелали ему быстрей поправляться.
Подразделение румын и предателей в составе трехсот солдат и офицеров повело наступление на Ичкинский отряд и отряд № 18. Бой шел около четырех часов. Противник оставил на поле боя убитыми 18 солдат и одного офицера. У партизан один убит и двое ранено. Ичкинский отряд прочно контролирует дорогу Карасубазар — Ускут, а джанкойцы и карасубазарцы продолжают совершать налеты на феодосийскую дорогу.
Начальником первого района утвержден Басан Бедминович Городовиков. Иван Степанович Мокроус назначен командиром Феодосийского отряда.
В конце октября 1941 года Мокроусов провел у себя дома последнее совещание с начальниками партизанских районов. Заканчивая его, он сказал нам:
— Никаких штабных документов при себе не хранить, все сжигать.
Не во всем я был согласен с Алексеем Васильевичем. Партизаня в гражданскую войну, я заносил в свою тетрадь сведения о личном составе отряда, описывал проведение боевых операций. Были записи о геройском поведении партизан и аморальных поступках некоторых бойцов. За неделю до нашего выхода из леса моя тетрадь сгорела, и потом свыше двадцати лет мне приходилось не раз краснеть перед товарищами — не мог дать нужных справок.
Теперь я с первых дней стал вести дневник, собирать и хранить все документы, относящиеся к партизанскому движению в Крыму. К декабрю 1941 года у меня накопилось большое количество таких документов: книга приказов, списки личного состава отрядов, донесения командиров и комиссаров. Позже появились приказы Центрального штаба партизанского движения, переписка с отрядами и другими районами, радиопереписка со штабом фронта, наши и вражеские листовки, списки дезертиров и предателей и т. д.
Решил свой "архив" при себе не держать, а закапывать в землю. Для его хранения использовал железные коробки из-под пулеметных лент — они оказались очень удобными. Забазировано уже пять таких ящиков.
Немцы и румыны два раза побывали в наших лагерях. Они разрушили все землянки, все перерыли вокруг, но драгоценные ящики с документами не нашли. Не повлияла на их содержимое и сырость. Документы, писанные карандашом, оказались в прекрасном состоянии. Попортились лишь бумаги, писанные чернилами. Мы сделали для себя вывод: документы и дневники впредь писать карандашом.
Назаренко где-то раздобыл порядочный кусок брезента. Мы его раскроили, обернули все ящики и вновь забазировали. На этот раз в сухую землю на южном склоне крутых гор, где меньше влаги, дождевая вода не задерживается и земля быстро высыхает. Место закладки штабных документов знают Назаренко, Кузьменко и Надежда Францевна. Тот, кто из нас уцелеет, обязан после войны все эти ящики с документами сдать Крымскому областному комитету партии.
— Я не выполнил ваш приказ, — доложил сегодня Мокроусову. Тот недоуменно посмотрел на меня.
— Какой приказ?
Пришлось рассказать о сборе и хранении документов. Алексей Васильевич спросил:
— А забазированы они хорошо?
— Да.
— Тогда возьми и мои штабные документы...
Вечером вернулись наши товарищи, посланные в Сакский район разведать места нахождения скрытых вражеских аэродромов. Разведчики Михаил Рогов и Павел Помазан прекрасно справились с задачей.
Помазан передал нам газету. Это был воскресный выпуск фашистской газетенки "Голос Крыма" от 26 апреля 1942 года. Мы имели удовольствие читать заметку о том, как фашисты "разгромили" крымских партизан. Вот что они пишут:
"Успешные операции против партизанских банд.
В Крыму проведен ряд операций против партизанских банд, в результате которых они были окружены и уничтожены в одном из убежищ. При этом захвачено 5 хранилищ снаряжения и вооружения, созданных для партизан незадолго до занятия Крыма германскими войсками. В хранилищах захвачено много винтовок".
Читая эту бредовую фашистскую болтовню, партизаны от души смеялись. Они говорили: "Если бы не заметка, то мы бы и не знали, что "были окружены и уничтожены в одном из убежищ".
Какая примитивная пропаганда! На кого она рассчитана? Нас радует одно: за полгода борьбы с партизанами противник ничего не понял и ничему не научился.
Сейчас к нам регулярно летают самолеты из Краснодара, Крымской, Керчи. Всех их необходимо принять, обслужить. Возглавить это дело поручили комиссару Сейтлерского отряда Михаилу Ивановичу Пузакину. В его распоряжении находится специально организованная аэродромная команда. Пока идет разгрузка и погрузка самолетов, летчики инструктируют наших товарищей, как зажигать костры, обучают премудрости аэродромной службы. Следует отметить, что партизаны неплохо осваивают свои новые обязанности. Летчики их даже похвалили.
Наши друзья-летчики привозят не только боеприпасы и медикаменты. Все чаще и чаще мы стали получать газеты и листовки для населения, а вчера нам даже прислали листовки-пропуска для румынских солдат. Теперь можно по-настоящему вести работу среди них. Пропуск написан на румынском и русском языках. Вот его содержание:
"Пропуск.
Каждый советский гражданин обязан предъявителю этой листовки, румынскому солдату, помочь скрыться от своих офицеров и немцев.
Командование Красной Армии".
Если Антонеску не проявляет заботы о сохранении жизни своих солдат, посылаемых Гитлером на убой, то об этом заботится Красная Армия.
Вчера вечером до десяти диверсионных групп вышли на дороги Симферополь — Феодосия, Симферополь — Алушта и Карасубазар — Ускут. В их задачу входило разрушение телефонных и телеграфных линий. Было также дано задание разбросать в местах диверсий листовки-пропуска.
В одной из групп действовал Андрей Беликов, знающий румынский язык. Вот что он сегодня рассказал:
— Ночью наша группа подошла к дороге Карасубазар — Ускут. Несколько партизан остались для прикрытия, а командир группы Георгий Зубарев с одним из бойцов стал выводить из строя линию связи. Я разбросал десять листовок-пропусков. Сделав свое дело, мои товарищи отошли метров на сто и там залегли. Меня оставили вблизи дороги для наблюдения. Около восьми часов утра со стороны Ускута появилась подвода в сопровождении шести румынских солдат-связистов. Подойдя к месту диверсии, они в первую очередь бросились за листовками и стали их читать.
Вчера ночью выпал хороший теплый дождь. Природа сразу как-то преобразилась. Деревья оделись сочной молодой листвой. И настроение у партизан как бы перекликается с окружающим. Сегодня праздник Первое мая.
Командующий партизанским движением Крыма Мокроусов издал приказ: "В день 1 Мая — праздника трудящихся всего мира — поздравляю всех партизан и партизанок Крыма, желаю всем наилучших успехов в борьбе по уничтожению врага и скорейшего освобождения народов Крыма от немецких оккупантов. Уверен, что партизаны и партизанки Крыма, встречая наш Первомай, несмотря на все трудности и лишения, стойко, как и подобает большевикам, патриотам нашей великой Родины, еще больше будут уничтожать врага, не давая ему нигде покоя.
Партизаны и партизанки Крыма в течение шестимесячной борьбы в тылу врага доказали свою преданность Родине.
Приказываю все дисциплинарные взыскания, наложенные на командиров, начальников и рядовых бойцов, — снять. Все подсудные дела следствием прекратить, кроме дел, связанных с изменой Родине и шпионажем. Все вынесенные приговоры "условно" — отменить".
Не забыли нас и на "Большой земле". Получена поздравительная радиограмма от представителя Ставки Мехлиса.
В конце дня Алексей Васильевич устроил праздничный обед для командного состава расположенных вблизи Центрального штаба отрядов. Надежда Францевна и Виктор Домнин приготовили первый весенний борщ (щавель и немного перловой крупы) и по котлете на человека. Селихов пришел со своим штабом и принес несколько фляг спирта. Мокроусов произнес небольшую речь. Поздравив присутствующих с праздником Первого мая, он выразил надежду, что дружба между партизанами будет еще более закреплена, боеспособность отрядов повышена и боевые операции будут усилены.
Вечером Мокроусова, Мартынова и меня пригласили бойцы из команды Федоренко. Молодые партизаны сегодня впервые за много дней по-настоящему поели и сразу повеселели, стали шутить, петь песни. Героем вечера был Еся Певзнер. Он оказался очень хорошим рассказчиком, и его все время вызывали на бис.
— Хорошо быть молодым, — сказал Мартынов. — И воюют хорошо и поют неплохо...
На этом разошлись. Каждый уходил со своими думами и мыслями...
Партизаны Ичкинского, Джанкойского и Зуйского отрядов вчера на дорогах Симферополь — Алушта, Симферополь — Феодосия; Карасубазар — Ускут уничтожили восемь грузовых и одну легковую автомашину, 18 вражеских солдат и двух офицеров. Захвачено шесть автоматов, восемь винтовок, два пистолета.
Получена радиограмма за подписью Козлова и Шаманина. Они поздравляют с днем Первого мая и обещают скорую встречу. После получения таких радиограмм сначала от Мехлиса, а теперь и от Военного Совета фронта, среди партизан царит радостное настроение. Кое-кто сидит уже "на чемоданах".
Холодным душем подействовали на многих слова Мокроусова: "Мы обязаны думать теперь не о встрече с Красной Армией, а о том, чтобы выполнить свой долг до конца. С началом наступления Красной Армии нам следует отходить вместе с вражеской армией. Наша задача — дезорганизовать ее тылы и соединиться с Красной Армией лишь после изгнания немецко-фашистских захватчиков из Крыма".
Ночью самолеты привезли партизанам подарки — газеты, листовки. Несколько человек из командного состава получили персональные посылки. Мне передали парашютный мешок за № 059951. В нем оказались бутылка спирта и бутылка коньяка марки "ОС", две банки шпрот, банка икры, пять вяленых кефалей, лук, чеснок, сахар, конфеты, две пачки лезвий для бритья. В посылке были уложены иголки, две катушки ниток и два куска туалетного мыла. Все пожалели, что не было соли, которая для нас теперь самый дорогой и драгоценный продукт.
Среди партизан существует хорошее правило: все, что ими добыто или получено, вносить в общий котел. Мы сегодня поступили так же. Часть продуктов передали больным и раненым, конфеты роздали детям партизан, иголки, нитки, мыло — женщинам, а все остальные продукты — начхозу.
Ичкинский и Зуйский отряды сегодня ночью провели удачную продовольственную операцию в деревне Барабановка. Население помогло обеспечить скрытность операции от немцев — собаки были закрыты в домах и не лаяли. Партизаны "на тихую" вывезли из деревни две с половиной тонны муки.
Прошел апрель. Наступил май. Почти каждую ночь к нам прилетают наши самолеты. Но до сего времени мы не получили так необходимые для экипировки подпольщиков обувь, одежду и все остальное, что просили.
В Ичкинский район ушла группа подпольщиков. Среди них Василий Степанович Чумасов (подпольная кличка Павел), его помощник для связи с нами Алексей (Василий Кудрявцев). Вчера вечером в Джанкойский район пошли Николай (Сергей Логвинов) и Борис (Василий Минченко). Сегодня в Сейтлерский район отправились Владимир (Иван Сергеевич Дьяченко), его связной Роман (Николай Андреевич Ханин) и другие товарищи. Как-то пойдут у них дела?
Партизаны Джанкойского, Зуйского, Биюкского, Сейтлерского и Ичкинского отрядов сегодня утром "на широком фронте" успешно совершили нападения на колонны вражеских автомашин с солдатами. Захваченный в плен раненый солдат Вилли Биркле рассказал, что несколько дней назад их выписали из команды выздоравливающих в Симферополе и направили с маршевым батальоном в Феодосию. Он сообщил, что в Симферополе под метелку забирают и посылают на фронт всех солдат. Мы немедленно радировали об этом штабу фронта.
Ночью самолеты привезли нам боеприпасы, медикаменты, листовки. Наши агитаторы сразу же нагрузились листовками и пошли с ними по деревням.
Вечером летчики передали Мокроусову пакет из штаба фронта. В нем оказался оперативный приказ о наступлении наших войск.
Ночью Мокроусов издал приказ. В нем перед партизанами Крыма поставлен ряд боевых задач. В частности, отряды первого района должны взорвать три моста северо-восточнее Безбайлана на шоссейной дороге Симферополь — Феодосия, устроить на ней завалы и минировать ее. Второму партизанскому району приказано взорвать мосты восточнее Карасубазара, а также западнее Зуи и на Бештереке. На дорогах Симферополь — Алушта и Ускут — Карасубазар взорвать все мосты, устроить завалы и установить мины. Партизанам третьего и четвертого районов — разрушить железнодорожное полотно Бахчисарай — Симферополь, взорвать мост через Альму; устроить комбинированные завалы и минирование дорог в районе Байдарских ворот.
Приказ штаба фронта было решено хранить в глубокой тайне. Но сегодня мы узнали, что среди партизан распространился слух о том, что на днях Красная Армия даст "прикурить" немецко-румынским захватчикам. Так даст, что от них "одно мокрое место останется". Стали расследовать. Оказывается, наши люди пересказывают слова, сказанные летчиками на аэродромных площадках. Удивительное дело. Начальник штаба фронта, наверное, хранит свой план за семью печатями. А здесь, в лесу, о предстоящем наступлении наших войск знают чуть ли не все партизаны. Творится что-то неладное.
Из леса на "Большую землю" вывезено самолетами уже 44 тяжело раненных. Вывезена также семья убитого командира Джанкойского партизанского отряда Ивана Павловича Рюмшина. Только по нашему району предстоит вывезти еще около ста человек. Мокроусов распорядился отправлять только тяжело раненных, остальных готовить к переходу в тыл наших войск по мере их наступления.
Случилось то, чего мы больше всего опасались. Позавчера на рассвете противник перешел в наступление на Керченском направлении. Наш фронт прорван, и войска отходят к Керчи.
Вот уже третьи сутки, как мы не имеем радиосвязи со штабом фронта, вторую ночь не прилетают наши самолеты. А у нас имеются ценные данные. Мы узнали, что полевой штаб Манштейна в настоящее время находится в совхозе "Тамак" Сейтлерского района. Разведчики сообщили, что противник снимает часть своих войск из-под Севастополя и на автомашинах перебрасывает их по южнобережной дороге: Балаклава — Ялта — Алушта — Судак — Феодосия.
Когда едешь по шоссе из Симферополя в Феодосию, никак нельзя миновать деревню Топлы. Расположена она на самом шоссе, а кругом — высокие горы. Не случайно когда-то это место выбрали для своей резиденции служители православной церкви. Здесь был создан женский монастырь "святой Параскевы". В свое время монастырь закрыли. На его базе была создана областная плодовоовощная станция.
На днях в Топлах разместился штаб немецкой пехотной дивизии. Вот сюда мы и решили направить свой очередной удар.
Задание получила группа партизан Кировского отряда под командованием тов. Меркулова. К операции тщательно готовились. Двое суток наши товарищи наблюдали за объектами для атаки. Было установлено, что штаб дивизии размещался в помещении библиотеки и частично в основном здании опытной станции. В школе у них была открыта столовая. Вот тогда и созрел окончательный план операции. Как он осуществлялся?
...Недалеко от штаба дивизии появилась группа молодежи. Заиграла гармошка. Парни и девушки пошли плясать. Неожиданно раздались выстрелы. Партизан Семикин меткой пулей снял часового у штаба. Достигли своей цели и пули других бойцов. Бахтин и Бочкарев бросили гранаты в окна столовой, где господа офицеры сидели за обеденным столом. Налет был столь неожиданным и молниеносным, что оставшиеся в живых гитлеровцы не успели ничего предпринять.
Сегодня из Топлов возвратилась наша разведка. Было установлено, что у противника уничтожено 8 офицеров и 4 солдата. Много офицеров получили тяжелые ранения.
Как удалось выяснить, фашистские штабисты решили отметить свою "победу" над частями Красной Армии на Керченском направлении. Они надеялись, что под охраной своих войск, танков, минометов и пулеметов им удастся справить торжественный обед в безопасности. Враги просчитались. Их нашла карающая рука советского партизана.
Нас радует, что эту дерзкую операцию так блестяще выполнили рядовые партизаны. Многие из них впервые в жизни взяли в руки винтовку. Таков, например, политрук группы Евгений Степанович Мовродиев — секретарь Кировского райкома комсомола. С самого начала партизанской борьбы Женя принимает активное участие в боевых операциях против немецко-румынских захватчиков. Он быстро завоевал уважение среди партизан своего отряда. Вскоре его назначили политруком группы, а теперь Мартынов собирается назначить его комиссаром отряда. Так растут и закаляются в борьбе партизанские командирские кадры.
Пришел связной от Павла. Он пишет, что им созданы группы советских патриотов в деревнях Пролом, Васильевка, Манай, Аблеш и Ново-Царицыно. Вскоре такая же группа будет работать в поселке Ички. Есть уже результаты. 12 мая в Аблеше советские патриоты подожгли нефтяной склад на мельнице, которая производила помол зерна для вражеских войск. В деревне Сарон убит предатель — полицейский Трофименко. Развернулась широкая агитационно-пропагандистская работа среди населения за срыв вербовки рабочей силы для Германии...
Мы очень обрадовались сообщению Чумасова. Значит, опытный товарищ, направленный для работы в подполье, может обосноваться в намеченном районе, найти себе помощников, вести там работу.
Чумасов сообщил также, что в связи с наступлением оккупантов на Керченском направлении вновь подняли головы антисоветские элементы. Особое усердие проявляет Шафранник — районный староста в Ичках. Этот предатель ни перед чем не останавливается. Его услуги оккупанты оценили — прикрепили к нему двух полицейских, без охраны он теперь нигде не появляется.
Письмо заканчивается словами: "В последние дни немецко-фашистское командование официально разрешило солдатам и офицерам отправлять продуктовые и прочие посылки. Начался массовый грабеж населения. Гитлеровские молодчики забирают у жителей все, что попадается на глаза. Дело доходит до того, что арестовывают ни в чем не повинных людей только для того, чтобы забрать у них вещи и продукты".
Вечером Мокроусов, Мартынов и я слушали фашистские радиопередачи. Все радиостанции передают о "победах" на Керченском направлении. Только мельком проскользнуло сообщение: "12 мая советские войска начали большое наступление под Харьковом".
От Харькова до Крыма далеко, но успехи наших войск там, безусловно, отзовутся и у нас.
Подпольщики и разведчики еще несколько дней назад сообщили, что противник готовится взять нас в "клещи" и уничтожить. Со всех направлений к лесу подтягиваются вражеские части. Ими заняты предлесные деревни Арпат, Ени-Сала, Сартана, Кокташ и Шелен.
Наступление началось вчера в 10.35. Фашисты численностью до пятисот солдат стали продвигаться в направлении высоты, где расположился Ичкино-Колайский отряд. Бой шел до самого вечера, а с наступлением темноты ичкинцы вырвались из окружения и, унося с собой раненых и больных, ушли через Караби-яйлу в Зуйские леса. Для прикрытия отхода Чуб оставил группу партизан.
Нужно было маневрировать силами и других отрядов. Мокроусов принял решение всем перейти в Зуйские леса. Двигались всю ночь и на рассвете благополучно перешли шоссейную дорогу Карасубазар — Ускут. Раскинувшаяся перед нами на Караби-яйле большая площадь была усеяна вражескими трупами. Среди них мы обнаружили тела партизан ичкинского отряда Анатолия Николаевича Караджиева и Миля Ефимовича Бубиса. В нескольких метрах от них лежал бывший бригадир колхоза "Новый мир" Григорий Герасимович Левшук. Перед каждым из них увидели кучу расстрелянных гильз. Они с честью выполнили свой долг перед Родиной и товарищами, отход которых прикрывали.
На дневку остановились в густом буковом лесу. Уставшие от тяжелого ночного перехода и голодные, партизаны уснуть не могли. Каждый думал об одном: чем набить пустой желудок? Голодают у нас теперь все, даже раненые и больные. Хлеба мы уже давно не видим, шестые сутки сидим без сухарей. Кончились все запасы круп, нет ни грамма мяса. Переходим на подножный корм.
Надежда Францевна у нас выполняет специальное задание: хранит партийные и штабные архивы, но об этом мало кто знает. В штабе она переписывает все приказы и распоряжения, которые приходится рассылать по районам и отрядам, ведет учет поступивших донесений от отрядов об уничтожении вражеских солдат и офицеров, захваченных трофеях и своих потерях, стирает партизанам белье, готовит обеды. Сегодня она как-то умудрилась приготовить зеленый борщ. Чтобы борщ выглядел "красивее", Григорий Назаренко отлил из своей баклажки граммов 50 барсучьего жира. Для вкуса он рекомендовал Надежде Францевне положить пучок дикого чеснока. Получилось замечательное кушанье.
Все настолько ослабели, что с большим трудом передвигаются. Если в ближайшие дни к нам не поступит продовольственная помощь извне, я не представляю себе, как голодные и истощенные люди смогут сражаться.
Доставать продовольствие не так-то легко. 12 мая Анатолий Непомнящий, Петр Крамаренко и Михаил Зубков зашли в деревню Армотлук. Местные жители хорошо их приняли: накормили, дали продуктов с собой. С наполненными вещевыми мешками они тронулись в обратный путь. В конце села наперерез им выскочил немецкий офицер и, наставив пистолет, крикнул: "Руки вверх". Крамаренко огляделся: впереди и по сторонам залегли немецкие солдаты. Офицер на ломаном русском языке приказал бросить оружие. Партизаны откинули в стороны винтовки, подняли руки. Офицер сунул пистолет в кобуру и что-то сказал солдатам. Они стали подниматься и собираться в кучу. Партизаны воспользовались случаем и побежали в центр села, где по улице бродили солдаты и жители. Гитлеровцы опомнились, бросились вслед. Наши товарищи продолжали бежать, но им мешали тяжелые мешки за плечами. По деревне поднялась беспорядочная стрельба, крик женщин и солдат, лай собак. Забежав в первый попавшийся двор, Непомнящий и Крамаренко задами вышли на окраину села. Михаила Зубкова настигли. Анатолий и Петр благополучно добрались до лагеря и рассказали нам о случившемся.
Так несколько килограммов продуктов стоили жизни нашему товарищу.
Совинформбюро передало, что под натиском превосходящих сил противника наши войска на Керченском полуострове отошли на новые рубежи. Фашисты по своему радио кричали: "Преодолев упорное сопротивление красных, германские войска вчера заняли город Керчь". С горечью слушали мы все эти сообщения.
Из Симферополя пришли наши разведчики. Они доложили о том, что теперь приходится делать крюк километров 40-45, прежде чем попасть в город или возвратиться обратно. Противник везде установил свои заставы, охраняя все "входы" и "выходы" к лесу, и таким путем стремится лишить нас связи с населением.
Павел Помазан рассказал, что Симферополь загажен оккупантами. Везде развалины, грязь, света мало, трамваи не работают, магазины пусты, на рынке, кроме щавеля и лука, никаких продуктов нет.
Население живет в вечном страхе. По два-три раза на неделе производится подворная и подомовая проверка жителей. Фашистский террор продолжается. Нет села или города, в котором не было бы расстрелянных, повешенных, арестованных. Нет дома, семьи, где бы не было слез, горя и страданий.
Подпольщики прислали пачку фашистских газет. Перелистываю номер местной газетенки от 3 мая 1942 года и читаю объявление коменданта города: "За антигерманские убеждения и за клевету на германскую армию 30 апреля 1942 года был расстрелян гражданин Николай Грошилин, проживающий в г. Симферополе по улице Кима № 31. Ортскомендант".
Изо дня в день печатаются подобные объявления. Они показывают, как гитлеровская шайка разбойников расправляется с нашими людьми. Оккупанты еще раньше по ночам, тайно расстреливали ни в чем не повинных мирных жителей — женщин, детей и стариков. Теперь они расстреливают и об этом открыто говорят и пишут. Цель у них одна: нагнать страх на население.
Всю прошлую ночь мы шли по Караби-яйле и чертовски устали. На рассвете достигли "ямины", где наметили создать новый лагерь. Место для обороны здесь прекрасное — небольшой полуостровок, вытянувшийся от горы Тирке между двух речушек, так называемой "Гнилушкой" и Суатом. На плоскогорье, покрытом невысокими деревьями, целые россыпи остроконечных камней, масса воронок, напоминающих лунные кратеры. Здесь вообще невозможно ходить, а тем более наступать на засевших партизан.
Вскоре представилась возможность проверить это. Едва мы расположились на отдых, как со стороны Шумхая появились гитлеровцы. Была поднята тревога. Зуяне и биюкчане совместно с ичкинцами заняли оборону. Завязалась перестрелка. Она продолжалась около часа. Когда биюкчане выпустили по румынам несколько снарядов из трофейной пушки, противник ушел восвояси.
После боя к нам в штаб пришли представители Зуйского отряда. Они доставили продукты и доложили обстановку. Принесли также листовки, которые распространяются среди населения и наших военнопленных. Каждая пишется от руки на листках ученических тетрадей.
Все эти дни здоровые партизаны ведут разведку и боевые операции. Отряды снова оседлали дороги Симферополь — Феодосия и Симферополь — Алушта. В лагерях остаются только больные, раненые, женщины и старики.
Сегодня на рассвете группа партизан Карасубазарского отряда в составе Лени Овчаренко, Гриши Киреева и Мефодия Цимбаленко под командованием Ивана Березняка совершила нападение на вражеский транспорт, двигавшийся из Феодосии на Симферополь. Три автомашины были подорваны, уничтожено 12 солдат. В кабине одной из машин обнаружили убитого офицера из штаба 22-й пехотной немецкой дивизии. Он прижимал к груди новый кожаный портфель. В нем оказались весьма важные документы. Мы их направили в штаб фронта.
Стало известно, что Манштейн начал переводить свои войска из-под Керчи в район Севастополя. Мокроусов приказал всем партизанским отрядам от Старого Крыма до Бахчисарая и от Судака до Балаклавы оседлать все основные дороги и всемерно препятствовать переброске войск противника.
Во второй половине дня мы разошлись по отрядам. Мокроусов пошел к зуянам, Мартынов — к биюкчанам, а я — к ичкинцам. Необходимо было на месте проверить готовность отрядов к выполнению новых задач.
В Ичкинском отряде нашел все в порядке. Чуб уже издал приказ. Все группы получили задания и готовятся к выходу на операцию.
В группу Коновалова я попал в разгар спора между командиром группы и политруком Гусевым. В него были вовлечены партизаны.
Основанием для спора послужило следующее. Утром, возвращаясь с разведки, партизаны обнаружили на окраине леса раскиданные противником листовки. Их, конечно, подобрали. Одни из них были отпечатаны на тонкой газетной бумаге, другие — на толстой и грубой. Сдавая свои "трофеи" политруку, бойцы попросили оставить им отпечатанные на тонкой бумаге листовки для курева. Гусев настаивал на том, чтобы все листовки уничтожить, а Коновалов поддержал партизан. Вот тут-то и разыгрались страсти.
— Каждая листовка — это яд, — говорил Гусев, — и она подлежит уничтожению.
— До сих пор, — спорил с ним Коновалов, — ни одна вражеская листовка на партизан не действовала. Не подействует этот "яд" и теперь. Я считаю, что ту, которая потоньше, надо оставить ребятам. Пусть они фашистскую брехню в дым и пепел превращают...
Вопрос был поднят немаловажный. Курильщики уже не один месяц мучаются без бумаги. Я, конечно, поддержал курильщиков.
Командир отряда Чуб сказал мне:
— За своих людей, Иван Гаврилович, я ручаюсь. К ним никакая фашистская зараза не пристанет. Вы очень хорошо сделали, разрешив им оставить листовки на курево.
Обращаясь к Гусеву, Михаил Ильич добавил:
— Когда нет хлеба, нет мяса, нет соли, хорошая папироса тоже делает политику и поднимает настроение у бойцов. Вы как политработник это должны знать и помнить...
Поздно вечером мы все сошлись в штабном шалаше.
Мокроусов и Мартынов также остались довольны посещением отрядов.
Давно уже я не был в Зуйском отряде. Сегодня Николай Дмитриевич Луговой прислал записку. Отправился туда. В первую очередь меня познакомили с новичками — пришедшими в отряд местными жителями.
— У нас одна судьба с вами, — говорили они. — С немцами нам жизни нет. Знаем, что в лесу не будет сладко. Но лучше со своими...
После знакомства с отрядом пригласили к обеду. Охотно принял предложение. Подали зеленый борщ из щавеля, а на второе — каурму.
— Откуда у вас баранина? — поинтересовался я. Луговой, улыбаясь, ответил: — Вашим советом воспользовались. Сегодня случайно обнаружили бочку. А жаль, что мало... Очень жаль...
Мне невольно вспомнился разговор с Луговым еще в сентябре прошлого года, когда мы готовились к выходу в лес. Тогда я посоветовал резать овец, мясо жарить, закладывать в кадушки, заливать бараньим жиром и в таком виде базировать. Вот сегодня меня и угостили каурмой. Никогда не скажешь, что она приготовлена восемь месяцев назад.
Вечером состоялся концерт художественной самодеятельности трех отрядов — Зуйского, Биюкского и Сейтлерского. С "эстрады" выступали и молодежь и пожилые партизаны.
Большое впечатление оставил у меня этот концерт в лесу, в окружении вражеских войск.
Крым
Книги
Дневник партизана
Тетрадь десятая