Тетрадь первая

4 сентября 1941 г.

Все случилось как-то неожиданно. Утром ко мне домой зашел Алексей Васильевич Мокроусов. Еще у двери он сказал:

— Собирайся. Вызывают в обком.

— По какому вопросу? — поинтересовался я.

— Там скажут.

Через час мы уже были в обкоме. Нас спросили:

— Как здоровье, самочувствие?

Признаться, меня это удивило. Неторопливо отвечаю:

— На здоровье не жалуюсь, а самочувствие прекрасное.

— Вот и хорошо...

Разговор сразу же стал деловым. Обстановка на фронте складывается не очень благоприятно; не исключена возможность, что нашим войскам на некоторое время придется оставить Крым. Но хозяевами должны остаться мы, советские люди. Наша задача — добиться, чтобы оккупанты ни днем, ни ночью не знали покоя. С этой целью создаются партизанские отряды. Общее руководство партизанским движением в Крыму возлагается на Мокроусова. Для помощи Алексею Васильевичу в формировании отрядов и закладке баз выделен вместе с другими товарищами и я.

Это был лучший выход из положения, в котором я тогда находился. Дело в том, что вскоре после начала войны меня назначили комиссаром симферопольского ремонтно-восстановительного батальона. Мне же хотелось быть на фронте, принимать непосредственное участие в боевых действиях. Полученное задание — это уже путь к исполнению моего желания.

Радовало и другое: буду с Мокроусовым. С Алексеем Васильевичем я служил в Красной гвардии, воевал на Украине. В 58-й дивизии он командовал знаменитой 3-й бригадой. После войны работали и жили в Симферополе и еще больше сблизились. Он стал частым гостем в нашей семье. Сколько раз до поздней ночи мы сражались с ним за шахматной доской, часами беседовали, вспоминая прошлое...

Алексей Васильевич по натуре был малоразговорчивым, особенно не любил говорить о себе. А мог говорить он на редкость интересно, и ему было о чем рассказать. Он долгие годы провел в эмиграции, принимал активное участие в восстании в Петрограде, командовал крымской партизанской армией в тылу у Врангеля в 1920 году.

В 1936 году Алексей Васильевич отправился на помощь испанским республиканцам и воевал в рядах добровольцев-антифашистов.

С первых дней Великой Отечественной войны Мокроусов был на фронте, где командовал полком. По просьбе областного комитета партии военное командование откомандировало его в Крым. И вот теперь на него возложена ответственная боевая задача: организация и командование партизанским движением в Крыму.

Из обкома вышли вместе. Мокроусов пригласил меня домой, и там мы свыше четырех часов обсуждали основные вопросы подготовки и организации партизанских отрядов.

С приближением фронта, — сказал Алексей Васильевич, — в Крыму создалось тревожное положение. Часть населения эвакуируется в глубь страны. Мне кажется, что вряд ли удастся задержать противника на Перекопском перешейке. Мы должны со всей энергией форсировать работу по созданию отрядов и подготовке баз...

Мокроусов замолчал и долго о чем-то думал. Потом взглянул на меня и продолжил:

— Будем сражаться... Нелегко нам придется. Мы не знаем, как развертывается национально-освободительное движение в оккупированных западноевропейских странах, какую борьбу с ним ведут фашисты. Правда, в нашей печати сообщалось, что в Югославии партизанское движение стало принимать широкие размеры. Но опять-таки неизвестно, какие формы и методы используют гитлеровцы в борьбе с нами.

8 сентября 1941 г.

На следующий день после вызова в обком состоялось совещание. Обсуждали организационные вопросы. Первый из них — как и из кого формировать партизанские отряды. Решили так: каждый город и район организует свой отряд из коммунистов и комсомольцев, беспартийных рабочих, колхозников и служащих, а Симферополь — два. Все отряды будут дислоцироваться в лесах и горах Крыма. Керченские партизаны должны базироваться в каменоломнях.

Говорили и о структуре партизанского движения. Пришли к единому мнению: для общего руководства необходимо создать Центральный штаб. Горный массив от Старого Крыма до Севастополя разделить на пять районов. В каждом из них будут дислоцироваться 4—8 отрядов под командой начальника района. Основная тактическая единица — отряд из 100—120 бойцов. Из отрядов создаются 3—4 боевые группы по 30—40 человек.

Стали подбирать начальников районов. Меня назначили командиром второго района: Карасубазар — Зуйские леса. Места мне знакомые: четыре года был чабаном, а в 1918—1919 годах партизанил. Заверили, что оружием и боеприпасами будем обеспечены. Мне дадут рацию с радистом.

— А на какой срок и на какое количество людей следует готовить продовольствие? — поинтересовался я.

Кто-то ответил:

— Оккупанты в Крыму долго не задержатся. Продукты запасайте на 3—4 месяца на 600—700 человек. Норма армейская.

После совещания Мокроусов поделился со мной своими мыслями:

— Может быть, и правы некоторые товарищи в отношении сроков пребывания фашистских войск в Крыму, но следует готовиться и к худшему. В общем, мое мнение такое: завози продукты на 5—6 месяцев и на большее число людей. А сейчас сам поезжай в лес, подбирай места для баз.

В Карасубазар я попал только сегодня к вечеру. Сижу в неуютном номере гостиницы. Электрического света нет. При тусклом свете огарка свечи спешу сделать записи. Стараюсь представить себе, как будут развертываться действия наших партизанских отрядов. Вспомнились годы гражданской войны. Пришли тогда в лес бывшие красногвардейцы, батраки, деревенская беднота. Не было ни опыта, ни оружия. Но всех вело одно стремление: беспощадно уничтожать врага. В боях доставали оружие, а население окружающих деревень снабжало нас продуктами, одеждой.

А что ожидает партизан ныне? Теперь у нас лучше с оружием. Есть возможность заблаговременно заложить продовольственные базы. Но многое и многое надо продумать, организовать. Другое сейчас время, другой и враг.

Завтра с утра выезжаю на несколько дней в лес и в горы. Надо самому все посмотреть, выбрать места для базирования отрядов.

13 сентября 1941 г.

Перед выездом в лес зашел в райком партии — проинформировать о цели моего приезда. Секретарь райкома Тимофей Каплун выделил мне в помощь начальника штаба истребительного батальона Василия Тимохина и начальника районного отделения НКВД Халиля Кадыева. В день отъезда из Симферополя мы с Мокроусовым нанесли на карту разгранлинию между нашим и соседними районами. На восток, между нами и первым, она проходила по линии Пролом, Мелек, Орталан, Ворон, Капсихор, а на западе, между нашим и третьим районами, — по шоссейной дороге Симферополь—Алушта.

На этой территории в 1918 году оперировали один отряд и две незначительные партизанские группы, теперь же предстоит разместить восемь партизанских отрядов! Тесновато будет. Моя задача заключается не просто в том, чтобы сказать людям: "Вот вам лес, можете располагаться лагерем и закладывать базы". Дело обстояло куда сложнее, все больше возникало вопросов.

Вот почему я решил, прежде чем отводить отрядам участки под лагеря и закладку баз, лично осмотреть весь лесной массив.

Опыт учил, что лагеря следует размещать как можно дальше от населенных пунктов, проезжих дорог, в глухом и скрытом месте, удобном для обороны, нападения и маневра, а также вблизи водных источников: речек, родников и т. д. Но если следовать всем этим правилам, то во втором районе больше трех отрядов разместить негде не только потому, что здесь леса по своим размерам незначительны, но и потому, что весь лесной массив пересекает много дорог, паутиной во всех направлениях тянется бесчисленное количество троп и тропинок, хорошо известных местному населению. "Расширить" лес должны горы. Конечно, Крымские горы — это не Карпаты, не Альпы и не Кавказские горы, но мне кажется, что при умелом их использовании они также смогут сослужить службу партизанам, как это и было в годы гражданской войны.

Вместе с Тимохиным и Кадыевым начали с объезда Азаматского леса. Этот небольшой, но довольно густой лес вытянулся сапогом от Орталана до Пролома. В 1918 году здесь мы совершали дерзкие нападения на транспорт и войска белогвардейцев. Он и теперь будет иметь для нас важное значение. В последующие дни осмотрели леса: Орталанские, Кокташские, Чермалыкские, Айлянминские, Сартанские, Молбайские, Баксанские, Тиркенские и всю Караби-яйлу.

Во время объезда родился и план дислоцирования отрядов. Их следует расположить таким образом, чтобы они могли контролировать основные дороги: Симферополь — Феодосия, Симферополь — Алушта, Алушта — Судак, Карасубазар — Ускут, Орталан — Капсихор и т. д.

14 сентября 1941 г.

Сегодня днем в Карасубазаре состоялось совещание представителей районов, отряды которых будут дислоцироваться в лесах нашего района. Из Симферополя приехали Мокроусов и представители обкома партии. Доклад поручили сделать мне. Я рассказал о наших очередных задачах — о подборе людей для отрядов, выделении командиров, политработников, о подготовке продуктов, оружия, боеприпасов, обмундирования, шанцевого и кухонного инвентаря и т. п.

В конце доклада обратил внимание на то, что лес и горы никем не охраняются, даже не организовано наблюдение за ними, а между тем на Караби-яйле имеется немало площадок, пригодных для посадки самолетов. Сообщение вызвало у присутствующих удивление. А некоторые вообще не поверили, что в горах на Караби-яйле могут быть такие площадки.

Выступившие затем секретари райкомов, председатели райисполкомов и другие товарищи заявили, что лично вступят в отряды и сделают все, чтобы подобрать в них боевых людей. Нашлись, правда, и такие, что усомнились в целесообразности партизанского движения. Но участники совещания осудили подобные высказывания. Было принято решение:

"Секретарям райкомов в течение двух дней выделить командный состав отрядов района: командира, комиссара, начальника штаба и начальника разведки.

Заготовку продуктов и закладку баз в лесу вести под руководством и личной ответственностью командиров и комиссаров отрядов".

Обком партии поручил Мокроусову и мне немедленно выехать на Караби-яйлу для осмотра указанных площадок и о результатах доложить.

Вскоре все разъехались. Мы с Мокроусовым отправились в горы. На Караби-яйле, юго-восточнее деревни Казиль, или, как обычно ее называют, Казанлык, мы увидели две прекрасные площадки. Остальные Алексей Васильевич отказался смотреть: "И этих двух хватит".

Осеннее солнце быстро стало уходить в горы, и над яйлой опустились сумерки. Мы поехали к нагорной метеорологической станции "Караби", где решили заночевать. На шум мотора автомашины вышли все обитатели станции: начальник Иван Николаевич Пеев, синоптики — девушки Оля и Вера, конюх дядя Филипп и его жена тетя Фаня, гвардейского роста женщина лет пятидесяти.

За ужином Иван Николаевич рассказал историю этой станции и о той работе, какую они здесь проводят. Метеорологическая станция "Караби" была открыта за год до первой мировой войны. Ее величественное здание, построенное на южной возвышенной части плато Караби, напоминает древний замок. Строители, видимо, учитывали, что здесь зимой свирепствуют ветры ураганной силы, и потому возвели стены толщиной до полутора метров. Это единственная высокогорная метеорологическая станция в европейской части Советского Союза. Ее наблюдения весьма важны и ценны.

16 сентября 1941 г.

Сегодня во второй половине дня был в обкоме партии. Доложил о наличии площадок в горах, а потом попросил помочь получить автоматы, гранаты и пулеметы. Зашла речь и о комплектовании отрядов. Предложил привлечь в отряды бойцов истребительных батальонов. Они несут службу добровольно, и многие согласятся пойти с нами в лес.

— На автоматы и пулеметы не рассчитывайте, — ответили мне. — Что касается гранат, то их собираются делать на симферопольских предприятиях. Получать будем по мере изготовления. Винтовки вам выделили.

Согласились с моим предложением о наборе в отряды добровольцев из бойцов истребительных батальонов.

— Но их придется брать в последнюю очередь, — сказали мне. — Истребительные батальоны будут нести службу до конца, а дел у них много: вести борьбу с вражескими парашютистами, диверсантами, охранять важнейшие промышленные объекты, государственные учреждения.

Такое решение меня обрадовало. Хотя среди бойцов истребительных батальонов молодежи мало, но, в конце концов, это все же подготовленные люди, и они станут костяком партизанских отрядов.

Домой попал уже поздно вечером. Почти одновременно со мной пришла и жена, Надежда Францевна. Последние дни она после работы уходила на окраину города, где вместе с тысячами других рабочих, служащих и домохозяек рыла окопы и противотанковые рвы. За ужином рассказал ей о себе и предложил вместе с матерью и сестрой выехать на Кубань.

Но об эвакуации Надежда Францевна и слышать не захотела.

— Буду вместе с тобой. Лес для меня не страшен...

Спор наш прервал Мокроусов. Пришел он прямо из воинского штаба. Вид невеселый.

— Оккупанты форсировали Днепр, — тихо сказал он. — Сегодня их разведчики появились в нескольких километрах от Перекопа...

23 сентября 1941 г.

В Крыму стоят солнечные, по-летнему теплые дни. Но в лесу на южных склонах гор листья на деревьях стали желтеть — первый признак осени. Ее приближение и положение на фронте обязывают торопиться с закладкой баз, а между тем работа идет из рук вон плохо.

Все последнее время я разъезжал по лесу, отводил участки для отрядов, указывал места под закладку баз и для строительства лагерей.

В среду на прошлой неделе мы с секретарем Зуйского райкома партии Луговым целый день затратили на знакомство с местностью от Баксана до Тиркенской казармы. Отправились в горы верхом. Вначале ехали против течения реки Суат. Затем дорога вывела нас на Яман-таш и далее на гору Токуш. Мы ахнули от восхищения: влево от нас раскрывалась панорама Караби-яйлы, вправо — глубокие обрывы, голые скалы, а впереди маячила гора Тирке.

— Красота! — воскликнул Луговой. — Как жаль, что раньше ни разу не был здесь. А ведь эти места относятся к Зуйскому району...

От Тирке до Баксана вдоль рек Суат и Бурульча тянется прекрасный лесной массив. Здесь высокие и крутые горы, тактическое значение которых исключительно велико. В этих лесах решили разместить три отряда: Зуйский, Сейтлерский и Биюкский. Колайский отряд будет располагаться в Молбайских лесах, Ичкинский — в лесах Верхнего Кокасана, Джанкойский — в районе горы Берлюк, Карасубазарский — в районе горы Сугут-Оба.

Вчера во второй половине дня вместе с Чубом, Рюмшиным, Губаревым и Тимохиным поднялись на гору Аю-Кая. С ее высоты открывается прекрасный вид на степь, горы, лес и море; хорошо видны участки, отведенные под лагеря Джанкойского, Ичкинского и Колайского отрядов. В этом районе наметил место и для штаба второго района.

Сегодня днем в Карасубазаре провели совещание командиров отрядов и партизанских "интендантов" — начпродов. Мне кажется, что ни перед одним интендантом, ни разу в жизни не стояли такие сложные задачи, какие теперь встали перед ними. Речь шла о том, чтобы обеспечить более тысячи человек всем необходимым для жизни и боевой деятельности на значительный срок, решить, что завозить в лес и как все это сохранить.

Договорились в кратчайший срок завезти в лес муку, картофель, соль, крупу, фасоль, чеснок, лук, соленые овощи, сало, солонину, масло, брынзу, сахар, чай, сухофрукты, табак, мыло и т. п. Для организации общего питания каждому отряду приобрести по нескольку комплектов кухонного инвентаря: котлы, казаны, миски, чайники, кружки, ложки, ведра, котелки, фляги.

Поскольку дело идет к зиме, мы решили иметь запас обмундирования и обуви: сапоги, ботинки, постолы, валенки, ватные брюки и фуфайки, шапки-ушанки, белье. Для строительства продовольственных баз и жилых землянок завезти в лес лопаты, топоры, пилы, кирки, гвозди, брезенты, фонари. Закладку баз проводить недалеко от мест, отведенных под строительство лагерей отрядов.

Стало известно, что нам выделили винтовки самых различных образцов. Договорились вооружать каждый отряд однотипным оружием и иметь необходимое количество патронов к нему. В каждом отряде должна быть построена, хорошо оборудована и обеспечена запасом необходимых медикаментов санитарная землянка.

Собственный опыт и опыт моих друзей подсказывает, что работа по закладке баз должна проводиться в строгой тайне. Вот почему мы решили привлечь к этому самых надежных товарищей и провести разделение труда: одни люди завозят продукты до указанных пунктов, а другие ведут работу по закладке баз в глубине леса.

1 октября 1941

Наступил октябрь, а мы еще очень мало сделали. Если кое-что из продуктов и завезено на перевалочные пункты, то с их закладкой дело продвигается туго. И это в то время, когда враг у ворот Крыма!

Пока еще стоит солнечная, теплая, сухая погода. Но скоро пойдут дожди, начнется распутица, и попробуй тогда завозить из районов в лес продукты и закладывать базы в мокрую и сырую землю.

Все эти дни нахожусь больше в роли интенданта, чем командира, прошу, уговариваю, убеждаю руководителей районов форсировать завоз продуктов, закладку баз, подбор командиров, комиссаров, начальников штабов, которые теперь же включились бы в работу по организации отрядов.

Решил проверить весь личный состав, присланный на перевалочные базы из районов. Выяснилась не особенно приглядная картина. Среди сорока восьми колайцев почти половина оказались больными или стариками. Пришлось отправить их обратно.

Вчера весь день провел в лесничестве Айлянма, где находится перевалочная база Джанкойского отряда. Руководит здесь группой по закладке баз Иван Павлович Рюмшин, заведует перевалочной базой Константин Петрович Кобзев, а ответственный по завозу продуктов из Джанкоя в лес — Яков Давыдович Лившиц. Вечером решил познакомиться с людьми. Из сорока шести человек половина — коммунисты и комсомольцы из Цюрупинского района Херсонской области. За день до прихода оккупантов им удалось бежать в Джанкой, где они попросили зачислить их в партизанский отряд. Беседа затянулась далеко за полночь. Я рассказал людям о трудностях, которые предстоит испытать, находясь в тылу врага.

— Подумайте над этим, — предупредил я в заключение, — а потом уже решайте. Учтите, что в партизанские отряды мы принимаем только добровольцев. Тех, кто по состоянию здоровья или по каким-либо другим причинам чувствует, что не сможет преодолеть тяжестей партизанской жизни, мы освободим и никаких претензий к ним иметь не будем.

Сегодня утром к нам подошли шесть человек: двое цюрупинских, остальные из Джанкойского района. Все они оказались больными или старыми. Рюмшин отправил их обратно.

6 октября 1941 г.

Всю неделю провел в поездках. Побывал в Судаке, Алуште и во многих южнобережных деревнях. Решено создать еще три отряда: Капсихорский, Ускутский и Улу-Узеньский. В задачу этих отрядов должно входить наблюдение за побережьем, контролирование дороги Судак — Алушта и прикрытие с юга "тылов" других отрядов, обращенных лицом на север, к дороге Симферополь — Феодосия, и на запад — к шоссе Симферополь — Алушта. Те, в свою очередь, будут их прикрывать с севера. Это будет нечто вроде круговой обороны.

Все три отряда комплектуются из населения горных и подлесных деревень. Они будут оперировать в своих районах, где им хорошо известна каждая тропка в горах и в лесу.

Направляясь из Алушты в Карасубазар, на пару часов остановился в Симферополе. В штабе народного ополчения встретился с Мокроусовым и доложил о ходе формирования отрядов и закладки баз. Затем зашел в Обком партии. Мне показали гранату, изготовленную на симферопольских предприятиях. Это обычная "лимонка", только сделана она кустарно. При испытании такие гранаты показали хорошие результаты. Мне приказали быть готовым к приему первой партии.

10 октября 1941 г.

С каждым днем перед нами встают все новые задачи, а вместе с ними возникают и новые трудности. По опыту джанкойцев мы провели разделение труда по заготовке и закладке продуктов: одно лицо ответственно за завоз продуктов из районов на перевалочные базы, другое — за хранение их на этих базах и третье — за работу по закладке баз в лесу. Это начинает давать положительные результаты: на перевалочные базы завезли большое количество продовольствия. Теперь его нужно заложить.

По подсчетам, нам предстоит забазировать в лесу различных продовольственных и иных грузов около 1200 тонн. Для выполнения этой задачи необходима разумная организация дела, нужны проверенные люди.

В свое время мы дали указание начпродам отрядов закладывать базы там, где намечено строить лагеря.

Колайские товарищи сделали все наоборот. Они начали закладывать одну базу всего в километре от деревни Куртлук, в небольшом лесочке, в ста метрах от дороги и в двенадцати километрах от места, отведенного под лагерь. И все это на глазах у населения. Не лучше положение и в других отрядах. Перевалочная база Карасубазарского отряда находится в деревне Орталан. Руководит группой бойцов Василий Андреевич Дейнега. В сараях, амбарах и даже под фруктовым навесом — всюду битком набито: мука, крупа, фасоль, соль, чай, сахар и многое другое. Все перевозится и увозится в присутствии посторонних. Пришлось помочь навести порядок и здесь.

Мы долго ломали голову над тем, как лучше забазировать и возможно дольше сохранить продукты. Лесник Айлянминского лесничества Григорий Дмитриевич Назаренко посоветовал:

— Базы надо закладывать в лесу, но не на северных, а на южных склонах гор — здесь меньше влаги, сырости. Следует не ямы копать, а в глубь горы туннели рыть. Тогда продукты не сгниют.

О предложении Назаренко мы сообщили во все отряды.

Для соблюдения хотя бы элементарных правил конспирации при закладке баз в каждом отряде сформировали группы из пяти человек. Каждая такая группа в строгой тайне закладывает по три-четыре базы.

Сегодня вместе с Луговым проверял закладку баз у зуян. На склоне одной из высот в невероятно тяжелых условиях работает группа Николая Воронцова. Вначале приходится рыть ниши, потом на подводах подвозить продукты с перевалочной базы до места, где кончаются дороги. Здесь груз навьючивают на лошадей или на своеобразные салазки. Чаше всего мешки с мукой, ящики с салом, бочонки с солениями и т. п. партизаны несут на себе. Когда продукты доставлены, составляют опись и только тогда все закладывают в нишу, закрывают сухой листвой и маскируют.

Можно было бы ускорить и облегчить труд по закладке баз, подобно колайцам, строить их у дорог. Но это будут чужие базы.

16 октября 1941 г.

Поздно ночью накануне воскресенья позвонили из Симферополя: утром в Карасубазар приедет человек с пакетом на мое имя. Я должен ждать его и никуда не отлучаться. Вместо "человека с пакетом" приехали Алексей Васильевич Мокроусов и секретарь Симферопольского горкома партии Серафим Владимирович Мартынов. Коротко доложил им о проделанной работе.

— Вот и хорошо, — сказал Мокроусов. — Поедешь с нами в первый район и там поделишься опытом.

К десяти часам утра были в лесничестве Суук-Су, недалеко от Судака. Здесь намечалось совещание представителей первого партизанского района. Мы прибыли раньше времени — из районов еще никто не приехал.

Решили побродить по окрестностям лесничества. Стоят прекрасные дни: ясные, солнечные, теплые, просто лето, только пожелтевшие листья на деревьях напоминают об осени. Зашли в деревню Суук-Су, разговорились с колхозниками. Все эти земли, горы, леса и сады, половина земель Ялты до революции принадлежали графу Мордвинову. Кроме Суук-Су, он имел еще несколько имений. Советская власть передала колхозу бесплатно на вечное пользование 2800 гектаров бывших графских земель. За прошедшие годы площадь садов в колхозе удвоилась, урожай в садах повысился. В этом году собран высокий урожай фруктов. Колхозники, помимо денег и других продуктов, получили на каждый трудодень по пуду фруктов. В кладовых, сараях, подвалах лежат прекрасные розмарины, шафраны, ренеты, кальвиль, кандиль-синап и другие сорта яблок, груш и персики. Приятный аромат от них проникает даже на улицу.

Пока мы бродили по деревне, съезжались приглашенные из районов товарищи. Прибыли партийные и советские руководители Феодосии, Судака, Старого Крыма и Кировского района.

Совещание открыл Мокроусов. Вначале выступали секретари райкомов партии. Затем командиры отрядов доложили, что сделано и делается по заготовке продуктов, закладке баз и подбору людей. Стало ясно, что на перевалочные базы продуктов завезено много, а в лесу забазировано мало. Причина та же, что и у нас: не хватает рабочих рук. Были приняты предложения об улучшении и ускорении работ по закладке баз, подбору людей и формированию отрядов.

Вечером все разъехались по домам. Мокроусов, Мартынов и я заночевали в лесничестве, а на другой день поехали в лес — Алексей Васильевич хотел лично проверить, как идет закладка баз.

Выявилась неприглядная картина. Закладка баз ведется так же, как в свое время начали было вести эту работу колайцы: что ни продукт — то база, и все у дорог.

Во второй половине дня заехали в Кизильташ. Он находится примерно на полпути между Феодосией и Судаком, в трех километрах вправо от шоссейной дороги, в живописной местности, в густом лесу, среди красивых гор и чудесных скал. Здесь на небольшой площадке между скалами еще в VIII веке был воздвигнут храм в честь св. Стефана Сурожского. В середине прошлого столетия открыт мужской монастырь. До сих пор еще сохранились церковь и другие монастырские здания.

Кизильташ — прекрасное место для санатория, но совершенно непонятно, почему командование Феодосийского отряда решило устроить здесь свою перевалочную базу. Отсюда почти нет выходов в лес, и шоссе совсем недалеко. Продуктов завезено много, но до сих пор, ни одной базы не заложено. Их даже и не собираются закладывать. Видимо, надеются, что противник сюда не доберется.

Алексей Васильевич крепко поговорил с командиром отряда Иваном Степановичем Мокроусом, указал, что ему необходимо сделать в ближайшие дни.

Немногим лучше было и в других отрядах.

Во вторник утром в помещении Карасубазарского райкома партии состоялось совещание секретарей райкомов партии, председателей исполкомов и командиров отрядов, дислоцирующихся во втором партизанском районе. Совещанием руководил Мокроусов. Я в кратком докладе изложил, что нами уже сделано, что делается и что необходимо сделать в ближайшие дни. Внимание присутствующих было обращено на то, чтобы увеличить число работающих на закладке баз. В связи с тем, что на перевалочных пунктах скопилось большое количество скота и особенно овец, которые станут нам обузой, предложил овец и свиней резать, мясо жарить, укладывать в бочки и заливать жиром.

20 октября 1941 г.

Вчера поздно вечером приехали в Симферополь. Пока ездили и ходили по лесам и горам, газет не читали, радио не слышали. А за это время произошло немало важных событий. О некоторых из них хочется записать в дневник.

В штабе армии нам сказали, что немецко-фашистские войска блокировали Ленинград и ведут бои на подступах к Москве. На юге они проникли в район Донбасса, а 16 октября, после двух месяцев ожесточенных боев, заняли Одессу. Развернулись бои и в Крыму, в районе бромзавода на Ишуньских позициях.

Мы узнали о постановлении Государственного Комитета Обороны, в котором говорится, что с 20 октября в Москве и прилегающих к городу районах вводится осадное положение.

Это постановление следовало бы распространить и на Крым, где вражеские элементы ведут антисоветскую пропаганду, распространяют всякого рода ложные слухи, возбуждают тревогу среди населения, а местами совершают и диверсии.

Мне пришлось быть свидетелем любопытной сцены. На углу улиц Пушкинской и Горького в Симферополе, рядом со штабом дивизии стояла огромная толпа. Я подошел ближе и увидел, что женщины окружили какого-то военного со знаками различия капитана интендантской службы на петлицах. Это был мужчина средних лет, блондин с красным веснушчатым лицом и серыми глазами. Молодая работница в синей поношенной спецовке все время хотела ударить "капитана" по голове, а он молча прятал лицо.

Оказалось, что какая-то женщина опознала в задержанном сына крупного немецкого колониста с Мелитопольщины. Перед войной он работал на одном из запорожских заводов. За крупную аварию, которая произошла по его вине, был осужден. И вот теперь он каким-то образом оказался в Крыму в форме советского офицера.

Сегодня встретился с Мокроусовым. Его я застал в штабе народного ополчения. Он огорошил меня:

— Ты знаешь о том, что Смирнов забрал твоих партизан?

Я не сразу понял, о чем идет речь. Только когда мы остались одни, Алексей Васильевич объяснил, что Смирнов дал указание истребительным батальонам половину личного состава направить в Симферополь, где предполагается сформировать из них стрелковый полк.

Вскоре я был у Смирнова. Он подтвердил свое распоряжение. Я убеждал, спорил, доказывал нелепость такого приказа, просил отменить его. Ведь бойцы истребительных батальонов, добровольно пожелавшие вступить в ряды партизан, — костяк наших отрядов. Мы знаем людей, верим им и на них надеемся.

Но Смирнов был неумолим.

— Ты пойми, — доказывал он мне. — Наше положение на фронте ухудшилось. Командующий приказал из истребительных батальонов сформировать стрелковый полк и немедленно направить его на фронт. Ты думаешь, я не знаю или не понимаю, что этим мы подрубим сучок, на котором собираемся сидеть? Но у меня нет другого выхода.

В эту минуту мне казалось, будто я строил, строил здание, подвел его под крышу, оставалось только накрыть ее, и вдруг в одно мгновение здание рухнуло. А тут еще не все районы представили кандидатуры на должности командиров и комиссаров отрядов, а ведь люди давным-давно должны были быть в лесу и активно включиться в организацию отряда, закладку баз, выбор мест под лагеря, изучение леса и т. д.

Решил немедленно ехать на места.

25 октября 1941 г.

Пять суток днем и ночью разъезжал по районам, побывал на перевалочных пунктах и в лесу, там, где идет закладка баз. Все-таки еще много неорганизованности. Если завоз продуктов наладился, подводы и автомашины с грузами для партизанских отрядов теперь уже идут непрерывным потоком, то с закладкой баз в лесу дело обстоит хуже и все по той же причине: не хватает людей. Положение осложнилось тем, что многие товарищи, пожелавшие уйти в лес и уже изучившие оружие, отправились добровольцами на фронт.

Надо форсировать комплектование отрядов. Но из кого? Молодежь в армии, в тылу остались старики и больные. Необходим тщательный и строго индивидуальный отбор.

К концу дня из Симферополя в Карасубазар приехали Смирнов и Мокроусов. Втроем отправились в Орталан, где нас ждали представители первого партизанского района Александр Сацюк, Николай Валеулин и Смаил Велиев. Совместно обсудили ряд вопросов, установили разграничивающую линию между нашими районами.

Смирнов зачитал постановление бюро Крымского областного комитета партии об организации Центрального штаба партизанского движения Крыма. В его состав вошли: командующий — А. В. Мокроусов, комиссар — С. В. Мартынов, начальник штаба — И. К. Сметанин.

Если бы Центральный штаб, а также штабы районов и отрядов были созданы, хотя бы месяц назад, можно было бы сделать во много раз больше, чем сделано до сих пор. Но на мой вопрос, когда же будут утверждены штабы районов, Мокроусов ответил как-то неопределенно:

— Я сам только что утвержден.

С Мокроусовым и Смирновым расстались в Карасубазаре.

26 октября 1941 г.

На рассвете меня разбудил карасубазарский райвоенком. Он сообщил: немецко-фашистские захватчики прорвали нашу оборону у Ишуни и ворвались в Крым.

Я быстро оделся, и мы пошли в штаб истребительного батальона, где провели совещание с командным составом партизанского отряда. Командиру отряда Василию Тимохину и комиссару Тимофею Каплуну было приказано подготовить отряд к выходу в лес.

В восемь часов утра из Симферополя приехал лейтенант запаса Анатолий Васильевич Макаль. Он рекомендован начальником штаба района. Макаль привез пакет, в котором находилось штатное расписание. Наш штаб будет состоять из девяти человек: начальника и комиссара района, начальника штаба, начальников разведки и санчасти, казначея, писаря, повара, радиста. Пока что налицо один начальник штаба. Оставив Макаля за себя, срочно выехал в Симферополь.

В Центральном штабе собрались руководители всех партизанских районов и все члены штаба.

После совещания заехал домой. Здесь меня уже ждали жена, ее братья Володя и Александр Гибл и сестра Ольга. Оказывается, они все решили также ехать в лес.

С помощью Смирнова получили две автомашины, патроны, мины, гранаты и тол. Засветло выехали из города.

Огромная волна беженцев запрудила дорогу Симферополь — Феодосия. По шоссе же и по обеим сторонам гнали скот: отары овец, гурты коров, свиней. Мы, по существу, не ехали, а ползли. На мостах и мостиках образовывались пробки, и тогда всякое движение прекращалось. Этим пользовались фашистские стервятники: на бреющем полете с самолетов сбрасывали бомбы, поливали всех свинцовым дождем из пулеметов.

Ехать с таким "деликатным" грузом, как наш, под вражеской бомбежкой удовольствия было мало. Не доезжая Зуи, свернули с шоссе вправо и до места разгрузки пробирались глухими дорогами.

27 октября 1941 г.

Сегодня встали рано. Анатолий Макаль и Володя Гибл отправились в лес, чтобы забазировать оружие и боеприпасы. Я объездил все перевалочные базы.

До сих пор плохо идет дело у ускутцев, улуузенцев и капсихорцев. Командир Улу-Узеньского отряда хотел все продукты базировать в пещерах. Я запретил это делать: пещеры все знают, и не исключена возможность, что все заложенное в них будет разграблено. Так как времени в нашем распоряжении мало, дал указание завозить продукты в глубину леса и там оставлять до прихода отрядов, которые их сами и забазируют.

Почти два месяца разъезжаю по дорогам, лесам, городам и селам Крыма на газике. Шофер Леня Овчаренко — коммунист, хороший водитель и прекрасный товарищ. Несколько раз мы попадали под бомбежку и пулеметный обстрел с вражеских самолетов, но спасали спокойствие и выдержка Лени. Решил взять его к себе в штаб.

В Симферополе тревожно. Завтра еду туда за радистами и боеприпасами.

28 октября 1941 г.

По пути в Симферополь заехал в Зую. В райкоме партии меня встретил Луговой. Он заверил, что партизанский отряд, сформированный в основном за счет партийного, комсомольского, советского и колхозного актива района, к вечеру в полном составе будет в лесу на своих базах.

Мокроусов мне сообщил:

— Гитлеровцы прорвали фронт на Ишуни. Одна их колонна движется на Джанкой — Феодосию, другая — на Симферополь и третья — на Евпаторию, и теперь бои идут в районе Софроновки. Через день-два они подойдут к Симферополю. Сегодня вечером я уезжаю в Алушту и далее в район заповедника, где будет дислоцироваться Центральный штаб.

Мне передали наряд на 12 000 банок овощных и рыбных консервов, но получить их не смог, так как, помимо наряда, нужно еще иметь отношение на консервный завод. Обстановка вынудила срочно выехать в район расположения партизан.

Не повезло и с радистами — их не оказалось. Обещали прислать позднее.

Дома меня ждала готовая к отъезду жена. Она положила в наши рюкзаки белье и все самое необходимое для солдата-партизана. Ведь неизвестно, сколько времени придется жить в лесах и горах. Положение усложняется еще и тем, что дело идет к зиме. Нужны теплые вещи, а их в рюкзак много не уложишь. Но вот все готово. Мы в последний раз оглядели свою любовно обставленную квартиру и вышли. В шесть часов вечера, покинув родной Симферополь, поехали в Карасубазар. Отсюда наш путь — в лес.

Идет война народная,
Священная война...