Как памятник искусства

Изучая Сурб-Хач, к двум кратко обрисованным линиям исследования необходимо добавить третью - искусствоведческую. До сих пор искусствоведы, как правило, проходят мимо старокрымского монастыря, большинство его просто не знает. Между тем, не будет преувеличением сказать, что во многом он не уступает иным, прославленным памятникам архитектуры.

Говоря словами И. А. Орбели, перед нами произведение искусства той эпохи, которая дала миру "мастеров, резавших в камне дивные орнаменты с изумительно бесконечным разнообразием рисунков, со многими десятками мотивов для украшения одного фасада, но не считавших нужным разнообразить рисунок резьбы, когда они резали камни для украшения мечети или для украшения притвора армянской церкви"⁸⁷.

Есть и другая немаловажная сторона в стилистических то ли совпадениях, то ли повторениях такого рода - их широчайший хронологический диапазон: от начала XIV в. (или еще раньше) до середины XVI в. и даже позднее. Разница во времени не внесла в облик орнаментов заметных различий. Значит ли это, что датировка памятника по архитектурным украшениям всегда несостоятельна? В принципе - нет, но в данном случае именно так: трудно разглядеть в подобных деталях опознавательные признаки той или иной эпохи.

Куда уверенней почувствуем мы себя при рассмотрении архитектурного ансамбля, т. е. памятника в целом.

В сложном, всегда своеобразном сочетании конструктивных и декоративных элементов историческая эпоха выражает себя определеннее и ярче, нежели в каких-то отдельно взятых деталях, которые, кстати, вполне могут переходить из одного времени в другое. Так, например, если мы наполним современную квартиру средневековыми вещами и мебелью, ее интерьер от этого не перестанет быть современным и мы отнюдь не ощутим себя перенесенными в средневековое прошлое. Современным (нашим, а не иным) будет комбинирование и использование этих старых вещей, мы невольно наделим их иными, чем прежде, функциями, не говоря уже о неизбежном сочетании их с вещами нынешними. Насколько удачным будет подобный антиквариат, не станет ли дом наш походить на лавку уцененных товаров - зависит от личного вкуса и такта хозяина. Но эти его качества - не будем забывать - тоже в какой-то степени исторически обусловлены.

Сурб-Хач-творение не одного, а нескольких зодчих, сменявших друг друга. Тем не менее, можно подойти к нему как некоему единству: он сохранил целостность общего замысла при всех переделках и щедро наделен чисто архитектурными достоинствами. Кроме того, монастырь вобрал в себя немало и от других искусств - декоративной пластики, полихромии, живописи. Всесторонний анализ столь сложного архитектурно-художественного комплекса еще, конечно, не завершен. Но уже сейчас, рассматривая Сурб-Хач как памятник искусства, можно высказать некоторые предварительные суждения.

В юго-восточной Таврике мы увидим в некоторых церквах, построенных в период расцвета армянской колонии, не только арменоидные черты. В самой конструкции, декоративных рельефах и прочих архитектурных украшениях сурбхачского храма, церкви Иоанна Предтечи в Феодосии, Ильинской близ Белогорска есть нечто от романского зодчества и готики.

Поскольку мало оснований усматривать в этом влияние генуэзских колонистов, надо искать другие истоки. И мы находим их на территории малоазийского Средиземноморья - в киликийской Армении: связи ее с Крымом были достаточно интенсивны.

Горное и приморское "королевство" армян в Киликии, иногда называемое Малой Арменией, было основано на южных отрогах Малоазийского Тавра выходцами из разоренной сельджуками и византийцами коренной закавказской Армении. Созданное в эпоху крестовых походов, Киликийское государство лежало на пути крестоносцев и через них было связано со странами Запада. Оно заимствовало многие элементы европейской культуры, сохраняя, однако, свои древние традиции. Не только широкая международная торговля, но и дальновидная активная политика выдвинула Киликию на международную арену. Напряженная духовная деятельность небольшой, но крепкой страны, ставшей как бы посредником между Азией и Европой, оказала немалое влияние на искусство и культуру своей эпохи.

В художественной отделке сурбхачского храма, в его деталях не все вяжется с представлениями о XIV в. Это можно сказать, к примеру, об архитектурно-декоративном оформлении так называемой купели^*, устроенной в северной стене близ алтаря. Капризные очертания "сталактитовой" ниши над водоемом, прихотливый рисунок самих "сталактитов", весь вообще характер ее обрамления - легкий, скорее грациозный, нежели монументальный, - сродни не "сельджукскому", а османскому искусству. А это уже XVI в., время Синана и его архитектурной школы.

* В действительности это раковина для омовения богослужебных сосудов.

Типы орнаментов: 1 - наличника двери в феодосийской армянской церкви Иоанна Предтечи. 1348.; 2 - портала мечети Узбека; 3 - на камне из раскопок "медресе". Рис. В. Сидоренко.

К османскому искусству, но более позднего времени, тяготеет и резная отделка одной из трех дверей монастырского храма. Наиболее ранняя еще может быть отнесена к XIV в., вторая же дверь - совершенно турецкого пошиба, на что указывают, в частности, стилизованные цветки гвоздики - излюбленный сюжет османской орнаментики. И, наконец, дверь самая поздняя - конца XVIII-XIX в. - украшена исключительно сложным, но однообразным орнаментом, в котором с казенной сухостью соединены мотивы "процветшего креста" (подражание хачкарам), плетенки, розет и т. п.

Что касается архитектурно-стилистической стороны самого храма, в частности того же барабана, поддерживающего купол, то и конструкция, и отделка его совсем иные, нежели прочих частей здания или других построек. А это заставляет предполагать, что барабан - одно из позднейших добавлений. А. Л. Якобсон усматривает здесь проявление черт местной провинциально-византийской строительной школы⁸⁸, однако утверждение его не подкрепляется конкретными примерами, которые подошли бы к Сурб-Хачу. Думается, поиск аналогий в церковной архитектуре более позднего времени может оказаться результативнее.

Два слова надо сказать о росписи сурбхачского храма, которая рассмотрена в работе одного из авторов данной книги⁸⁹.

В нише над перемычкой главного входа, в окружении "сельджукских" орнаментальных украшений, густым красочным пятном выделяется изображение Богоматери с младенцем, на боковых плоскостях ниши - каких-то святых, по два справа и слева, а над ними - херувимов. Композиция, судя по всему, ранняя, времени основания храма. Иное дело роспись алтарной конхи (сферического перекрытия), где изображен Христос, восседающий на царском троне, среди зигзагообразных линий, символизирующих молнии небесные. Подле него фигуры Богоматери и Крестителя, а вокруг - херувимы, символы евангелистов: бык, лев, орел, ангел. В указанной работе это изображение, названное фреской, было отнесено, исходя из сюжета, к концу XIV - началу XV в. Позднее представилась возможность рассмотреть его вплотную, с лесов, и тогда стало ясно, что это не фреска.

В конхе алтаря по гладкой, как полированный мрамор, штукатурке не то темперой, не то даже масляной краской^* нанесена роспись, которая плохо связалась с гладкой основой, легко от нее отстает и сильно шелушится. Подобной технической черты уже достаточно, чтобы отнести живопись к более позднему времени - быть может, к XVIII в. Однако и сюжет и манера исполнения достаточно архаичны.

* Масляная краска от времени могла "пожухнуть", т. е. обезжириться и утратить глянец.

В настоящее время от росписи конхи осталось не более половины: контуры некоторых изображений просматриваются с трудом, а ниже колен сидящего Христа виден крупный и свежий вывал штукатурки. Совсем еще недавно под ней было скрыто, а теперь выступило рельефное изображение крылатого агнца с крестом, подобное по рисунку и размерам двум другим рельефам - в куполе и над входом. Ближайшей аналогией сурбхачскому агнцу является такой же рельеф в абсиде Ильинской церкви.

Как объяснить подобное повторение одного и того же сюжета? Агнец в конхе алтарной абсиды вырезан на камне, глубоко уходящем в толщу кладки, и сам полукупол и изображение на нем явно синхронны. Живописного же оформления здесь поначалу не было. Сам собой напрашивается вывод: агнец в куполе мог появиться не ранее того времени, когда решили расписать конху и потому заштукатурили рельеф. В этом - еще одно свидетельство позднейшей перестройки барабана и купола.

Итак, три линии исследования - источниковедческая, собственно археологическая, искусствоведческая, и ни одна из них не доведена в Сурб-Хаче до конца. Впереди много труда, и предстоящие в ближайшем будущем исследования, надо полагать, прольют свет на многие неясные стороны этого еще во многом загадочного памятника.

Архитектурно-археологические изыскания, проводимые в окрестностях Старого Крыма, не могут, конечно, ограничиться Сурб-Хачем. Немало безвестных развалин ждет в старокрымских лесах своих исследователей. Изучение одной из них начато нами параллельно раскопкам в монастыре.