«Самое синее в мире, самое прозрачное море у берегов Батилимана», — утверждают туристы из Москвы, Ленинграда, Горького, Казани и других городов.

«В Батилимане самый чистый воздух», — говорят они же, и к их мнению присоединяются тысячи других туристов из иных, не менее славных городов нашего Союза.

«В джунгли! В пампасы! К черту на кулички!» — этот лозунг выбрасывают мои друзья, собираясь в путь-дорогу. И я знаю, их маршрут лежит в Батилиман.

Так в каком царстве-государстве находится это удивительное место? Как туда попасть? Поездом? Автобусом? На ковре-самолете?

Батилиман

Добраться до Батилимана сейчас несложно. Все автобусы, идущие из Севастополя на Ялту, проходят около Батилимана.

Раньше доезжали до села Орлиного, а оттуда — пешком. Новая автострада разрешила все транспортные проблемы...

Лучи солнца с трудом пробиваются сквозь зеленую крышу туннеля, и лишь особенно настырные лучики находят щелки и полосатят дорогу. Начало дороги довольно широкое, но вот она становится уже, а зеленый потолок — ниже. Кажется, подпрыгнешь и достанешь рукой.

Дорога лихо вильнула в сторону, предупреждая: «Сейчас начнется!» И действительно, началось: первый полусерьезный поворот, второй — серьезный, третий — устрашающий, четвертый...

Лес резко оборвался, и открылось море с высоты орлиного полета. Нет, лес не исчез, а именно оборвался: дубки, сосенки, можжевеловые деревья, и так не обладавшие аристократическим изяществом, сейчас согнулись, перекрутились, покорежились и по скалистым рваным склонам сбежали вниз.

Внизу — море. Море без конца и края. Сейчас оно глубокое и бесконечное. Из-за одного только моря, этого чуда природы, можно приехать сюда из самого тридесятого царства.

Черное море! Я бы мог привести научные данные, которые убедительно доказывают, чем наше море отличается от всех других морей земного шара и почему оно лучше всех, Но я не буду этого делать: красота не нуждается в доказательствах. Геродот тоже не собирался никому ничего доказывать, о Черном море он сказал просто: «Из всех морей Понт Эвксинский — самое замечательное...»

Внизу под нами — крыши домов. Это и есть Батилиман. Кажется, рукой подать. Но это оптический обман. Еще шагать несколько километров по извивающейся, уже ничем не прикрытой и от того прокаленной чуть ли не насквозь солнцем дороге, проложенной более полувека назад.

Несколько поворотов, и дорога вползает на широкую поляну обрамленную столетними деревьями. Это единственное широкое место вдоль всего пути. Здесь в самое жаркое-прежаркое лето нежно зеленеет трава, и столетние деревья создают тень. Отсюда до Батилимана ходу всего полчаса. Но прежде чем спуститься вниз, присядем, и я вам коротко расскажу о прошлом этих мест... В конце XVIII века район Хайту — Батилиман (Хайту — ныне село Тыловое) принадлежал графу Мордвинову, который собирал с местных жителей арендную плату. Жители выкупили у Мордвинова землю за тридцать семь тысяч рублей. Деньги были немалые, и Мордвинов, должно быть, от радости отдал им в придачу Батилиман, где в то время находилась одна-единственная рыбацкая хижина.

Батилиманские земли еще не раз перепродавались, пока в 1910 году не перешли в собственность Кравцовых...

В Крым выехал глава семейства — Андрей Васильевич Кравцов — с намерением приступить к строительству дачи. Здесь его ждало разочарование: хотя средствами он располагал немалыми их явно не хватало, чтобы отвоевать у природы и людей место под солнцем (земля Батилимана принадлежала общине). Кравцов-старший рассудил мудро: то, что не под силу одному человеку, доступно коллективу. Кравцов создает своего рода кооператив для освоения этого удивительного места. Его компаньонами стали известные писатели, художники, артисты. И летом 1911 года был положен первый камень в здание Кравцовых...

А теперь по тропочке спустимся к морю и совершим экскурсию по самому Батилиману, Начнем свой путь от моря. Вот это продолговатое здание с ажурным балконом и широкими окнами — дача В. Г. Короленко. К сожалению, Владимиру Галактионовичу не пришлось жить в ней. Когда он приехал в Батилиман, был заложен только фундамент, и писатель, прожив несколько дней в шалаше, уехал с намерением вернуться в самое ближайшее время. Однако обстоятельства сложились так, что ему больше не пришлось побывать в заветном уголке.

Правее дачи Короленко, на каменном плато, находится дом, где жил замечательный русский художник Иван Яковлевич Билибин.

Билибин вошел в русское искусство как самобытный мастер книжной графики. Иллюстрации Билибина к сказкам Пушкина привлекают затейливой выдумкой и мягким лиризмом. Но неверно считать Билибина только иллюстратором сказок. Многие его рисунки воспринимаются как сатира.

Одной из самых оригинальных работ последних лет были его иллюстрации к сборнику былин «Героическое прошлое русского народа». Работу над этой серией художник начал в 1939 году и продолжил во время Отечественной войны в Ленинграде. Он не уехал из осажденного города, считая, что «из осажденной крепости не бегут, а обороняются...»

Билибину не довелось дожить до победы — он скончался в 1942 году.

Картины и рисунки Билибина хранятся не только в музеях — их немало и в частных собраниях. У Валентины Абрамовны Иоффе, дочери знаменитого физика, есть акварель Билибина «Батилиман», подаренная художником ее отцу.

Если следовать по дороге дальше, то окажемся вскоре у дачи Андрея Кравцова. Кравцов построил два дома: верхний — для себя, а нижний — для сына Вадима. Верхний особняк — самое изящное по архитектуре и самое большое в Батилимане здание. По наружным его стенам множество барельефов на сказочные сюжеты. И здание, и барельефы исполнены по специальным рисункам Билибина, что делает дом уникальным памятником творчества русского художника.

В этом же доме жил и выдающийся советский физик Абрам Федорович Иоффе — муж дочери Кравцова Веры Андреевны.

Любопытна история женитьбы Абрама Иоффе и Веры Кравцовой. О ней мне рассказала их дочь, доктор физико-математических наук Валентина Абрамовна: «Моя мать была самой «несамостоятельной» дочерью Андрея Кравцова. Ее не интересовали ни земли, ни собственные особняки, ни кареты с вензелями. Она хотела одного: учиться! Незадолго до революции мать окончила гимназию в Петербурге и мечтала поступить в институт. Но дед категорически заявил: «Нет!». Невозможно предугадать, чем бы окончилась схватка между отцом и дочерью, если бы мать не встретилась с профессором Политехнического института Абрамом Иоффе. Молодые люди полюбили друг друга и вскоре поженились.

Представляете гнев помещика Кравцова, когда он узнал об этом? Матери было отказано в наследстве, а ее имя запретили даже упоминать. Так продолжалось несколько лет. Но, когда родилась я, бабушка умолила своего деспотичного мужа, чтобы он разрешил приехать дочке с мужем и внучкой на батилиманскую дачу. Старик разрешил. И в 1916 году наше семейство очутилось в Батилимане...»

Здесь Абрама Федоровича застала Великая Октябрьская революция. Он тотчас же выехал в Петроград и в дальнейшем на батилиманскую дачу не приезжал.

На одной из дач жил профессор Георгий Федорович Морозов, человек, оставивший огромное научное наследство. Его перу принадлежит всемирно известное «Учение о лесе». Лес — призвание всей его жизни...

Память о профессоре Г. Ф. Морозове бережно хранят ученые и практики-лесоводы: его именем названа одна из улиц в Симферополе, а на здании Симферопольского университета на мемориальной доске высечено его имя.

Дача гениального русского ученого Владимира Ивановича Вернадского находится у подножия Куш-Кая. С высоты видно, как далеко внизу бьется о скалы море — сюда доносится его глухое ворчанье. Возможно, в редкие дни, когда ученый приезжал сюда, он стоял на этой, усыпанной алыми маками поляне и — не исключено — именно здесь ему в голову пришла мысль, высказанная в одной из работ: «Корни всякого открытия лежат далеко в глубине, и, как волны, бьющиеся с разбегу о берег, много раз плещется человеческая мысль около подготовляемого открытия, пока придет девятый вал...»

В небольшом доме, замыкающем Батилиман, жил врач и писатель Сергей Яковлевич Елпатьевский. В Крыму он был частым гостем. В 1905 году принимал участие в организации маевки в Ялте. После этого комендант Ливадии, он же градоначальник Ялты, полковник Думбадзе, при каждом удобном случае стал высылать писателя-врача из Ялты. А удобный случай — это приезд какой-нибудь особы царской фамилии. По-видимому, Елпатьевскому надоело внимание полиции, и он, дабы скрыться от «всевидящего ока», приобрел участок в Батилимане...

В 1924 году в Батилимане был открыт санаторий Академии наук СССР. И, вне всякого сомнения, батилиманский воздух, море, дикая красота гор создавали обстановку, способствующую полноценному отдыху и работе ученых.

Во время Великой Отечественной войны гитлеровцы появлялись в Батилимане наскоками, но оставили все же свои «следы». Дом Короленко они разрушили, дом Елпатьевского превратили в нужник, на даче Иоффе содержали лошадей... После изгнания фашистов из Крыма почти все здания были восстановлены и отданы самому привилегированному «классу» — детворе.

О дельфинах, Понте Эвксинском и о бутылке из-под шампанского

От развилки тронемся в путь по дороге, уходящей влево, к мысу Айя. Там приволье для туристов, а главное — есть пресная вода.

Змеится узкая дорога, подпираемая причудливыми деревьями, и, кажется, не будь их, она сползла бы в пропасть. Внизу лениво колышется море и резвятся дельфины.

Кстати сказать, нигде мне не приходилось видеть их так часто, как у берегов Батилимана и мыса Айя. Обычно дельфины избегают мелководья, а тут словно забывают о своих привычках, выработанных веками. Вот свидетелем какого случая мне довелось быть...

В мае Батилиман чаще всего пустынен. В июне сюда приезжает отдыхать горластая севастопольская детвора и не менее шумные ватаги туристов. А весной здесь только строители — скоблят, чистят, ремонтируют дачи.

Шофер Саша Синцов с завидной аккуратностью два раза в день доставлял в Батилиман на своем «газоне» строительные материалы. Приезжал он всегда чумазый и запыленный. По горной батилиманской круговерти чистеньким не проедешь! Привезет Саша груз и... бултых в воду! А надо заметить, Черное море в этих местах в мае месяце не просто холодное, а пронзительно-обжигающее. Однако Саша Синцов не боялся ледяной воды.

Наплававшись вволю, Саша выбирал какой-нибудь просоленный валун, выступающий из моря, и, растянувшись на нем, прогревался на щедром солнышке. Лежал он на нем столько, сколько требовалось для разгрузки его машины... В тот памятный день режим его был неожиданно нарушен. Только он устроился на отдых, как мы (мы — это двое рабочих-строителей и автор) услышали слова, совершенно не понятные для нас: «Да отстань, тебе говорят! Не лезь!»

Мы удивленно посмотрели в его сторону: какой еще храбрец решил искупаться? И увидели, как к валуну подплыл дельфин. Выпрыгивая из воды, он старался достать носом Сашины пятки.

Синцов дрыгнет ногой, оглянется, дельфин мигом нырнет и спрячется под водой. Синцов стал злиться. Он подумал, что кто-то из строителей подплыл к нему и не дает спокойно полежать — щекочет пятки.

Терпеть такое издевательство дольше было невозможно: Саша резко вскочил, повернулся и встретился глазами с дельфином... Говорят, что быстрей торпедных катеров ничто не передвигается по морю. Синцов опроверг это мнение. Со скоростью, близкой к скорости света, он преодолел водную стометровку, обдирая тело о камни.

Саша дрожал, голос его вибрировал:

— Зу-зубы... К...кит...Ак...ак...кула...

Мы старались объяснить, что это самый обыкновенный дельфин, ласковый и безобидный, что он просто хотел поиграть, что дельфины — народ веселый... И что, когда они научатся разговаривать... Но Саша все это знал и без нас. Теоретически. А тут он впервые встретился с дельфином, увидел пасть с острыми зубами и хитрые маленькие глазки. Добродушные они или нет — попробуй разберись с перепугу.

А дельфин плавал вокруг камня, на котором минуту назад Синцов принимал солнечные ванны, и смотрел удивленными глазами: отчего на берегу такой шум? И отчего Саша показывает ему кулак?.. Прощальный взмах хвостом, и дельфин, обидевшись, уходит в открытое море...

Вот свидетелем какого случая мне довелось быть. А вообще-то наблюдать здесь, на батилиманском берегу, дельфиньи «цирковые» номера приходилось часто. Видел, как они, словно по сигналу, выпрыгивают из воды, делают сальто или гонят рыбу к берегу. Тогда рыбаки вытягивают свои «самодуры», увешанные рыбами.

Но бывают порой дни, когда дельфины куда-то исчезают. И если вы, пробыв в Батилимане несколько дней, не увидите молодецких дельфиньих плясок, значит, вам не повезло. Крупно не повезло...

Жара. Отбросить бы сейчас рюкзаки и в воду. Но... вначале нужно подыскать место для стоянки и оборудовать палатку.

Остановитесь на минутку и повернитесь лицом к горной гряде. Видите седловину? Это Куш-Кая смыкается с горой Кокия-Кала. Осевшие массивы седловины прорезаны глубокими оврагами, расходящимися веером, — это центр батилиманского оползня. И все, что вы видите вокруг, — хаос камней, обвалы и воронки, искривленные дороги, неестественный наклон деревьев, — не результат землетрясения, как утверждают некоторые, а ежегодная, чтобы не сказать ежемесячная, работа оползня.

На дне глубоких оврагов заметны следы стока воды. Сюда во время дождей собирается вода и рекой сбегает в море. Овраги густо заросли деревьями и кустарниками. Некоторые неопытные (да и опытные, но не знающие местных условий) туристы стараются установить свои палатки именно в оврагах: «Такое великолепное место!»

Не делайте этого! В любую минуту может хлынуть ливень, и палатки сорвет потоком, а имущество и снаряжение унесет в море.

Если свернуть с дороги и подняться наверх, то можно увидеть гигантскую чашу из крупных многотонных глыб. В центре под валунами прячется вода. Этот источник — самый мощный в Батилимане. От него проложен водопровод к дачам. Но воду из него добывать туристам трудно: не каждый в состоянии протиснуться в расщелину, зажатую глыбами. Да и страшновато, что там говорить! Неподалеку есть еще и малый источник, вода которого выходит на поверхность. Найти его не сложно: подходы к источнику заросли камышом...

Идите вниз вдоль оползня-оврага — он тянется до самого моря. У береговой кромки обрыва остановитесь и в нескольких десятках метров от него разбивайте палатку. Место здесь обжитое. Сюда стекаются туристы со всего Союза, и следы бивуаков видны всюду. Есть даже готовые шалаши и столы. А если заглянуть под нависшие глыбы, то можно отыскать ведра, кастрюли, ложки — берите и пользуйтесь. Только не забудьте потом положить все на место!

Установили палатку? Отлично. Теперь берите котелки и за водой. Береговой обрыв, на котором вы так уютно разместились, навис над галечным пляжем и отделен от моря скалами-глыбами. Часть глыб выходит в море и образует мыс. На нем среди камней — выход воды. Кто-то вцементировал в скалу две бутылки из-под шампанского, предварительно выбив дно, и из горлышек бутылок постоянно течет вода. Даже в сильную засуху источники не иссякают.

Некоторые исследователи считают, что в бутылки вода попадает из основного батилиманского источника. Однако есть и другая версия, согласно которой под оползнем скрыты карстовые воды.

Я не исследователь, но склонен верить второму объяснению. Это подтверждает и тот факт, что летом 1966 года верхний источник иссяк и воды в нем, по существу, не было. А из нижних источников-бутылок она продолжала поступать с неослабевающим напором. Мне это хорошо известно: лето 1966 года мы с крымским писателем Василием Маковецким прожили у самого источника и имели возможность наблюдать.

Почему я так подробно рассказал о воде? А потому, что вода — это жизнь. И если вы здесь впервые, то вам будет нелегко найти искусно спрятанные источники. Может случиться и так, что самостоятельно вы их и вовсе не найдете.

Легенды витают над неприступным мысом Айя

И без того узкая батилиманская дорога переходит в тропинку, тропинка — в тропочку, и тропочка эта выводит к мысу Айя. Дикая, первозданная красота: гигантская воронка, а в ней — живописный хаос огромных камней. Камни различных цветов и оттенков: синие, зеленые, рыжие, в светлую полоску и темную крапинку...

Очень может быть, что некоторые наши писатели-фантасты выписывают свои немыслимые марсианские пейзажи с айинской натуры. Это, конечно, предположение, но вот что известно точно: Иван Яковлевич Билибин в свои иллюстрации к сказкам многое привнес от фантастического хаоса у мыса Айя.

Не раз я приходил сюда, на мыс, с батилиманским старожилом Иваном Гавриловичем. Знаком я с ним давно, а вот поинтересоваться фамилией старика как-то в голову не приходило. За глаза, да и в глаза тоже, его называли Стариком или Батей.

Иван Гаврилович знал множество старинных песен, легенд и преданий. Зачастую это пересказ известных крымских и греческих легенд. Но однажды я услышал от него легенду, о которой с уверенностью могу сказать, что был первым ее слушателем.

Мы сидели на валунах и смотрели на море. Было оно злое, бешено рычало и остервенело металось средь береговых скал. Над посеревшими горами висели темно-серые облака, готовые пролиться крупным и совсем не ласковым дождем. Где-то стороной проходила гроза, и зигзаги молний танцевали в небе. В какой-то миг мне показалось, что на земле происходит нечто таинственное, сверхъестественное, и я шепотом произнес:

— Иван Гаврилович, сочините легенду. Старик укоризненно покачал головой:

— Легенды, сынок, не сочиняются. Нужные слова прячутся в скалах, как чайки в шторм... Ну ладно, спугну для тебя одну из них...

Давно это было. Так давно, что даже счет времени шел в обратную сторону. Жило в Таврике гордое и миролюбивое племя горцев. Жили тихо и мирно. Ни на кого не нападали, и на них никто не нападал. Возделывали землю и растили детей. Умные руки горцев научились выращивать на склонах душистый сладкий виноград и розы.

В горных лесах водилось много дичи, а горцы были меткими стрелками. Но они не злоупотребляли оружием и натягивали тетиву лука только тогда, когда им нужна была пища. Селение горцев богатело с каждым годом.

Прослышали о Таврике в далекой Элладе, и задумали греки покорить эту богатую землю.

У берегов Таврики появилось множество кораблей. В них сидели вооруженные зллины. Они хотели под покровом ночи подойти к берегу и напасть на спящих горцев. Но море неожиданно засветилось голубоватым пламенем, и горцы увидели пришельцев. Греческие корабли плыли, словно по серебру. Весла разбрызгивали воду, и брызги мерцали, как звезды. Даже пена у берегов излучала голубой мертвенный свет.

Всполошилось селение горцев. Женщины и дети спрятались в пещеры, а мужчины приготовились отразить натиск. Они поняли, что битва будет не на жизнь, а на смерть: греков было бессчетное множество.

И вдруг словно тучи закрыли звезды. Это гигантские грифы взлетели со скал и устремились к морю. Распластав огромные крылья, они стали кружить над греческими судами. В испуге закричали эллины и закрыли головы щитами. Но тут раздался грозный клекот грифа-предводителя, и птицы своими железными клювами стали долбить деревянные щиты, обтянутые кожей.

Обрадовались горцы, увидев поддержку с неба, и начали сталкивать в воду огромные валуны. Взбунтовалось море, заштормило, поднялись гигантские волны. Такие огромные, что соленые брызги, пробив мрак ночи, долетели до солнца и вызвали дождь. Над морем стоял сплошной стон и грохот.

В страхе повернули эллины свои корабли обратно. Но мало кто возвратился к своим берегам.

С тех пор греки стали называть это море Понтом Аксинским — Негостеприимным морем. И наказали детям своим, чтоб никогда не поднимали оружия против жителей Таврики и чтоб никогда впредь не бороздили суда их Понта Аксинского.

Мало ли, много ли прошло времени с тех пор, только снова стало тянуть греков к солнечным берегам богатой Таврики. Однако они хорошо помнили наказ своих предков, и не тысячи кораблей вышли в Понт Аксинский, а всего лишь пять. И сидели в них не вооруженные воины, а мирные послы с богатыми дарами для горцев. И договорились горцы с греками, и поклялись, что никогда не поднимут оружия друг против друга. С тех пор и поселились эллины вдали от Эллады и счастливо зажили на новообретенной земле. Они выращивали виноград и розы, вели торговлю с горцами и удивлялись: почему такое ласковое море названо Аксинским — Негостеприимным? Нет, это доброе и гостеприимное море. И назвали греки море Эвксинским — Гостеприимным...

Отныне так и повелось: кто идет к Черному морю с открытым сердцем и мирным флагом, для тех оно гостеприимное — Понт Эвксинский. А для врагов наших — Понт Аксинский. Негостеприимное.

— От кого вы слышали эту легенду? Старик приложил руку к сердцу:

— Горы и сердце родили ее.

— Но ведь легенды создает народ! Старик ответил с достоинством:

— А я и есть — народ!

Давно записана легенда о Понте Аксинском и Понте Эвксинском^*. Недавно я вновь поехал в Батилиман, чтобы послушать шум моря, песнь горного ветра и, что греха таить, записать новую легенду Старика. Приехал и... не застал Ивана Гавриловича в живых. Похоронили Старика в селе Орлином, что стоит на старой дороге из Ялты в Севастополь. Когда будете в Орлином, отыщите его могилу. На памятнике написано: «Костин Иван Гаврилович...» Положите на могилу цветок. Лучше всего горный мак. Старик любил красный цвет...

^* Впервые опубликована в сборнике: «Легенды Крыма», Симферополь, издательство «Крым», 1967. — Ред.

От мыса Айя берет свое начало Южный берег Крыма, и утес Айя, словно былинный богатырь, сторожит Южнобережье от студеных норд-вестов. Этот утес — один из отрогов Главной гряды Крымских гор, которая, выйдя из глубины Черного моря, опоясывает Южный берег.

Величав и грозен Айя в своей первозданной красоте; внизу под ним гневается, клокочет, кипит и злится бурное в этих местах Черное море. Недаром знаменитый маринист Айвазовский запечатлел на своих картинах несколько кораблекрушений у мыса Айя.

Коварный мыс известен мореплавателям еще с глубокой древности. Старинные лоции Черного моря не советовали парусникам приближаться к нему. На вершине утеса сохранились остатки какого-то строения. Считают, что здесь находился храм и отсюда произошло название мыса: Айя — Святой.

Согласно другой версии, греки построили на Айя маяк, чтобы не разбивались их корабли об острые скалы. Что ж, и в этом предположении есть свой резон.

Академик П. С. Паллас, посетивший Крым в 1793-1794 годах, обнаружил на скале развалины и решил, что здесь когда-то находился византийский монастырь и селение. Последние и довольно убедительные исследования современных археологов говорят о том, что в давние времена на мысе Айя была крепостца Кокия-Исар. Она несла дозорную службу против генуэзцев, обосновавшихся в Чембало (Балаклаве) и зарившихся на юго-западные районы Таврики, которыми владело Мангупское княжество.

Для туристов скала Айя неприступна. Трудным орешком оказалась она и для альпинистов. Если Куш-Кая давно уже стала альпинистским полигоном и по ней даже проложены маршруты различных степеней сложности, то Айя до последнего времени не хотела сдавать своих позиций. Попытка пройти скалу в центральной части — год 1969 — не увенчалась успехом. Но к Айя присматривались... В декабре 1973 года закончилось первенство УССР по альпинизму, и сборная ЦС ДСО «Авангард», в состав которой входили и наши земляки, взошла на вершину Айя по маршруту высшей категории трудности.

...У всего есть начало, а поэтому есть и конец. Попрощаемся с Батилиманом и с мысом Айя, изумительным уголком крымской земли. И будет очень хорошо, если люди догадаются сохранить для потомства эти живописные дикие скалы, эти каменистые труднодоступные берега, этот первородный хаос.